— Да, рыбу и еще салат.
— Одуванчик? — Тина очень пыталась сделать вид, что ей все равно, но раздражение подчеркнуло парочку морщин у нее на лбу. — С каких пор ты стал таким сентиментальным, Макс?
— Не припоминаю, чтобы перед разводом подписывал соглашение посвящать тебя во все подробности своей личной жизни, Тина. И я бы был очень благодарен, если бы мы больше не продолжали разговор в том же русле.
Тина передернула плечами: несколько нервно, но в целом совершенно безразлично.
Они сделали заказ, выбрали вино. Все это время молодой художник безустали рассказывал о своих картинах, художниках и о том, в каких музеях Эль обязательно нужно побывать. Плевать, что от отеля до них было больше часу езды. Когда до Джерома дошло, что собеседница в состоянии поддержать разговор и даже охотно вступает в щекотливые дискуссии, не стесняясь высказывать свою, отличную от его точку зрения, парня словно прорвало. Он говорил и говорил, перебирал имена любимых художников, делился фактами из их биографий, не забывав прихвастнуть, что одна из его работ удостоилась статьи в журнале.
— Вижу, ты нашел себе благодарные уши, — заметила Тина. — Кто бы мог подумать, что у Габриэль такие обширные познания в искусстве. Мы с Максом вообще ничего в этом не смыслим.
— У каждого есть вещи, которые ему интересны, — лаконично ответила Эль.
— И что, кроме художников, любишь ты?
Эль ясно услышала вызов. В самом деле, что может любить простушка, на которую обрушилось счастье по имени Максимилиан Ван Дорт.
— Я люблю литературу. Немного фотографирую. Но, конечно, у меня нет соответствующего образования. А еще я неплохо мою посуду и готовлю кофе, и знаю двадцать три перевода слова «проститутка». — Эль доставило удовольствие видеть, как Тина в который раз покривилась.
— Просто какой-то клад, а не девушка.
— Настоящее сокровище, — подсказал Макс и недвусмысленно притянул Эль для поцелуя в висок.
Если бы не его поддержка, Тина и дальше продолжила бы свои попытки тыкать в соперницу шпильками. К счастью, ее запал быстро иссяк. Когда подошло время десерта, Тина резко засобиралась уходить. Ее молодой спутник не скрывал, что огорчен. Взамен он чуть ли не с мольбой выпросил у Эль номер телефона и обещание, что когда он будет в Нью-Йорке, она обязательно устроит ему экскурсию. Эль собиралась признаться, что понятия не имеет, где будет через неделю, но говорить об этом при Тине не хотелось. Поэтому уклончиво пообещала не игнорировать его звонки.
Они с Максом тоже не стали брать десерт. Расплатились — и вышли под припустивший с новой силой дождь.
— Не обращай на нее внимания, Габриэль, — сказал Макс, когда Тина и ее спутник скрылись в салоне такси. — Не знаю, что за муха ее укусила.
— Эта муха называется ревность.
— Я слишком плотоядно на тебя смотрел, моя вина. — Макс притянул ее к себе, утопил пальцы в распушившихся от влажности волосах. — Ничего не могу с собой поделать, ты просто какое-то ходячее искушение, Одуванчик.
Все-таки этот мужчина идеален. Только что она чувствовала себя девчонкой из Бронкса, которой очень ясно и недвусмысленно указали на ее место, и вот, пожалуйста — все не так уж печально и со всех сторон серо. Ведь, если очень захотеть, можно и горы свернуть. Была бы сила и мечта.
«Сколько времени мне нужно, чтобы до тебя дотянуться, Макс?» — мысленно обратилась к нему Эль, когда он, раскрыв над ними зонт, повел ее по кленовой аллее.
Рано или поздно, но этот вопрос должен был встать ребром. Макс открыл для нее совсем другой мир, так сильно похожий на сказку, что жить в нем казалось самой естественной вещью на свете. Но у каждой сказки есть конец. И, похоже, она вплотную к нему приблизилась.
— Я был бы очень признателен, если бы ты проговаривал слух все мысли, которые сейчас приходят тебе в голову, — сказал Макс погодя, когда они вышли на освещенный старинными фонарями мост. — Уверен, что смогу найти ответы если не на все, то на большую часть.
— Я думала о том, что десерт мы могли бы заказать с собой.
Макс негромко рассмеялся.
— Одуванчик, в таких ресторанах не делают еду на вынос. Но если тебе так хочется — мы можем вернуться. Заодно и проверим, не показалось ли мне, что один английский джентльмен очень бесцеремонно увязался за мой леди.
В ответ на ее немой вопрос, о чем речь, Макс молча указал взглядом куда-то ей по ноги.
Кот. Большой, непонятного цвета из-за грязной, прилипшей к бокам шерсти. С поникшими ушами и печально-философским выражением тощей морды. Надо же, откуда он тут взялся?
— Шел за нами от самого ресторана, — сказал Макс. Потом присел на корточки, делано строго глядя на их преследователя. — Слушай, дружище, я понимаю, что эта девчонка — настоящая красотка, но она уже со мной.