Какое-то время они просто лежали в тишине, прислушиваясь к дыханию друг друга и шороху дождя. Потом Макса все-таки сморил сон, а Эль выскользнула из кровати и проверила электронную почту.
Письмо было датировано днем их с Максом вылета из Лондона. И на собеседование ей следовало явиться уже завтра, к десяти утра. Как раз успеет по прилету привести себя в порядок, собраться с мыслями и настроится на нужную внутреннюю волну.
Она столько ждала этого события, была уверена, что после положительного решения поднимет на уши весь Нью-Йорк, а теперь просто сидит, словно приклеенная к стулу и не может думать ни о чем, кроме того, что ее жизнь вот-вот расколется на «до» и «после».
Она вернулась в постель уже когда серое английское небо начало светлеть. Придвинулась к Максу, обняла его так сильно, что он даже улыбнулся во сне и покрепче обхватил ее в ответ.
Хотелось плакать, но Эль смогла взять себя в руки. Все идет своим чередом, как и должно быть.
— Что случилось? — наконец, спросил Макс, когда они спустились позавтракать в ресторан. Эль как раз пыталась разделаться с блинчиком, но из-за дрожащих рук просто выпотрошила все его сладкое содержимое на тарелку. — Ты как будто расстроена.
Эль неуверенно кивнула, отодвинула приборы и сделала жадный глоток кофе.
Хотелось как следует себя выругать за абсурдность ситуации, которую сама же и сделала. Что сказать Максу? «Я расстроена, потому что, скорее всего, поступлю и мне придется съехать?» Он первый подумает, что она не в ладах с головой. Или просто не хочет уходить с тепленького местечка. Но и замалчивать бессмысленно — он должен знать.
— Я получила письмо. Меня приглашают на собеседование. — Эль прочистила горло кашлем. — Я могу провалить его, но это уже большой шанс и…
Голос все-таки подвел ее, сошел на нет. Еще один глоток обжигающего кофе — и ничего. Словно она разом позабыла все слова.
— Наверное, нам бы стоило заказать шампанское по такому поводу? — Макс довольно улыбнулся, наклонился к ней через стол и заговорщицки шепнул: — Значит, у меня все-таки будет своя знакомая журналистка?
Эль снова кивнула. Он, кажется, не выглядит расстроенным? Понимает, что теперь у нее появится повод уйти и, возможно, даже рад этому. С оглядкой на все доставленные неприятности, это было бы логично. С глаз долой, из сердца вон.
— Я не хочу шампанского. — К горлу подступил ком, но Эль кое-как справилась с чувствами. И даже смогла улыбнуться. — Просто я так долго этого ждала. А теперь растеряна. Как будто… ну знаешь…
— То, чего долго ждешь, всегда особенно приятно сбывается, — подсказал он.
— Да, примерно так.
Разговор не клеился. Хотелось сказать совсем не то, что нужно было говорить, а их обычная болтовня вдруг стала тяжелой. Как будто слова нарочно приставали к гортани, и чтобы проговаривать их приходилось делать над собой нечеловеческие усилия.
— Эль, в чем дело? — Макс отодвинул в сторону тарелку. — Чем ты так расстроена?
«Ты должна ему сказать», — нашептывал тот внутренний голос, который еще верил в сказки и окреп за то время, что она провела возле этого мужчины.
«Да, скажи ему, что хочешь и дальше быть бестолковым придатком его фамилии и миллионов, которые откроют тебе все двери», — гаденько поддернул внутренний прагматик.
— Может быть мы…
Фразу перебила настырная трель телефона Макса. Он взглянув на экране, нахмурился.
— Я отойду, подожди минуту.
Эль наблюдала, как он вышел наружу. Сквозь стеклянную перегородку ресторана было видно, как нервно он прижимает телефон к уху и потирает лоб. Что-то случилось. Что-то плохое, раз он, нажав отбой, не спешит возвращаться в зал. Макс прошелся туда и назад, снова прижал телефон к уху. Потом «отбой» — и снова звонок.
Она не стала дожидаться его возвращения, сделала глоток латте и вышла наружу.
— Это Маргарита, — сказал Макс, предвидя ее встречный вопрос.
Марго. Ну конечно, Марго. Давно не давала о себе знать.
— У нее что-то случилось? — Выражение его лица было слишком очевидным, чтобы полагать, будто сестра позвонила справиться о его здоровье. Да и после ее выходки Макс был слишком зол, чтобы просто так болтать ни о чем.
— Она в Нью-Йорке.
Эль молча ждала продолжения. Явно что это — не единственная причина, по которой он так расстроен. Или, скорее, зол.
— Залезла ко мне в дом, взяла «Порш» и поехала покататься пьяная вдрызг. И попала в аварию.
— Она жива?
— Да, в порядке, но пострадала женщина и я пока не знаю, как ее состояние.