еня, что он не спал с вами. - Увы, моя дорогая, именно это я и собираюсь сказать. Я должна сознаться, что все мои таланты оказались бессильными перед ним. - Нинон, вы меня пугаете! - Если говорить откровенно, этот Адонис с суровым взглядом сильно искушал меня. Говорили, что он груб с женщинами, но я не испытываю отвращения к некоторой грубоватости и люблю ее укрощать. Так что я ухитрилась затащить его в свой альков... - А потом? - А потом ничего. Я добилась бы большего успеха со снежной бабой во дворе. В конце концов он признался, что я вообще его не вдохновляю, потому что он относится ко мне по-дружески. Мне кажется, что ему необходимо испытывать ненависть к женщине, чтобы быть в хорошей форме. - Он сумасшедший! - Может быть..., но я бы сказала, что он просто не вовремя родился. Ему надо было родиться лет на пятьдесят раньше. Когда я смотрю на него, он чем-то трогает меня, может быть тем, что напоминает мне молодость. - Вашу молодость, Нинон? - переспросила Анжелика, глядя на тонкое, без морщин, лицо куртизанки. - Но ведь вы моложе меня! - Нет, радость моя. Иногда, когда хотят утешить женщину, ей говорят: тело стареет, но душа остается молодой. Со мной же происходит как раз обратное: мое тело, благодарение богу, остается молодым, но душа моя состарилась. Дни моей молодости совпали с окончанием предыдущего правления и началом нынешнего. Мужчины тогда были совсем другими. Они сражались повсюду: с гугенотами, со шведами, с восставший людьми герцога Орлеанского. Молодые люди умели сражаться, но не умели любить. Они были дикарями в кружевных воротниках..., а что касается Филиппа - знаете, кого он мне напоминает? Сен-Мара, который был фаворитом Людовика XIII. Бедный Сен-Map! Он влюбился в Марион Делорм. Но король был ревнив. И кардиналу Ришелье понадобилось потратить совсем немного усилий, чтобы подготовить его падение. Сен-Мар сложил свою прекрасную белокурую голову на плахе. В те дни многие судьбы сложились трагически! - Нинон, не говорите со мной, как бабушка. Это вам совсем не подходит. - Но я вынуждена принять тон бабушки, чтобы немного побранить вас. Анжелика, мое прелестное дитя, не говорите мне, что вы, знавшая в жизни великую любовь, вдруг опрометчиво влюбились в Филиппа. Он слишком далек от вас. Вас он разочарует еще больше, чем других женщин. Анжелика вспыхнула, и уголки ее губ задрожали, как у ребенка. - Почему вы говорите, что я знала великую любовь? - Потому что я вижу это по вашим глазам. Так редко встречаются женщины, которые носят в своих глазах этот печальный и удивительный свет. Да, я знаю - теперь это уже позади. Почему?.. Не имеет значения. Может быть, вы обнаружили, что он женат, может быть, он обманул вас, может быть, он умер... - Он умер, Нинон! - Тем лучше. Значит, ваша глубокая рана ничем не отравлена. Но... Анжелика гордо выпрямилась. - Нинон, пожалуйста, не будем больше говорить об этом! Я хочу выйти замуж за Филиппа. Я должна выйти за него. Вы не можете понять, но это так, я не люблю его, это правда, но он привлекает меня. И я всегда была уверена, что когда-нибудь он станет моим. Не говорите мне ничего больше... *** Флоримон и Кантор выскользнули в сад, пользуясь суматохой, которую им удалось устроить на кухне благодаря небольшой хитрости с участием пары мышек и ведра тлеющих опилок, куда братья закинули сырую траву. Кухню тут же заволокло дымовой завесой. Барба, всплеснув руками, кинулась спасать находящийся под угрозой срыва ужин и искать виновных, а мальчишки беспрепятственно покинули отель. В наступивших сумерках дети прошли в глубину сада, туда, где Кантор впервые встретился с таинственным незнакомцем. Флоримон, обследовав живую изгородь, нашел широкий просвет. - Ну что, пошли? - взглянул он на младшего брата. Кантор исподлобья посмотрел на него, потом перевел взгляд себе под ноги и, нервно сглотнув, шагнул вперед, словно ожидал, что сейчас земля провалится прямо под ним. Но, насколько бы сейчас ему не было страшно, он помнил, что сам настоял на том, чтобы пойти сюда, так что теперь было поздно поворачивать назад. Мальчики осторожно двинулись к виднеющемуся неподалеку дому. Сад, обступивший их со всех сторон, был неухоженным и больше напоминал дикие заросли. - Ты до сих пор думаешь, что тут кто-то живет? - обернулся к Кантору брат. - Да, - упрямо кивнул тот. Они медленно шли вперед, вздрагивая от каждого шороха. Детское воображение рисовало им призраков в каждой тени и за каждым углом. Они не знали, что граф де Пейрак приказал людям, прибывшим с ним, не попадаться никому на глаза, кто бы не осмелился забрести сюда. Дети дошли до отеля. Вблизи он выглядел таким же необитаемым и зловещим, как и сад вокруг него. Флоримон поднялся на крыльцо, потянул за ручку двери, ожидая, что та окажется запертой, и они с братом отправятся назад, но дверь поддалась. Кантор подошёл к нему и с любопытством заглянул в открывшийся проём. Темнота коридора манила и пугала одновременно, и мальчики, взявшись за руки, шагнули внутрь. Они шли по пустынной галерее, прислушиваясь к звуку собственных шагов и бешеному биению сердец в груди. И тут, когда уже и Кантор готов был сдаться и признать, что в доме никого нет, вдалеке, почти в самом конце коридора, дети вдруг увидели темный силуэт стоящего возле распахнутого в сад окна мужчины. Мальчики остановились и посмотрели друг на друга. Мурашки пробежали у них по спине, от страха засосало под ложечкой и захотелось убежать, но детское любопытство все же пересилило. Де Пейрак, словно почувствовав их взгляды, обернулся. - Добрый вечер, господа, - он отвесил им легкий поклон. - Вижу, месье, вы решили воспользоваться моим приглашением, - обратился граф уже к Кантору. Дети во все глаза смотрели на высокого худого господина в черном костюме. Но, как они не старались, разглядеть его лицо в темноте коридора у них не получалось. - Да, мессир, - подал голос Кантор. - А вы... и есть тот самый хромой колдун? - выпалил Флоримон, подаваясь вперед. Де Пейрак улыбнулся. - Там, где я жил раньше, меня называли волшебником. - Волшебником? - переспросил Кантор. - Да. - А где вы жили? - снова подал голос Флоримон. - Много где. Я путешествовал по Индии, Китаю, был в Африке и в Америке... Бороздил просторы Средиземноморья на своем корабле... Жоффрей де Пейрак, не переставая говорить, подошел к ним поближе. Мальчики задержали дыхание, рассматривая его лицо: левую щеку незнакомца пересекали два старых шрама, резко выделяющиеся на загорелой коже. - Я же говорил, что у него шрамы, - шепнул Кантор брату. Флоримон же смотрел на мужчину, не отрываясь, словно этот человек напоминал ему кого-то из далекого полузабытого сна. - А вы похожи, - вдруг проговорил Кантор, переводя изумленный взгляд с колдуна на брата. Де Пейрак с волнением посмотрел на своего младшего сына. - А вы, сударь, копия своей матери, - дрогнувшим голосом наконец произнес он. - Вы знаете нашу маму? - нахмурился Флоримон. - Откуда? - Это долгая история, - ответил ему Жоффрей. - Когда-нибудь я расскажу ее вам, но не сейчас... Он еще не был готов открыться сыновьям и не был уверен, что мальчики поймут все, как надо, да и история о воскресшем отце казалась ему ужасно неправдоподобной. И, стоя всего в нескольких шагах от них, своих наследников, плода их с Анжеликой любви, граф боролся с отчаянным желанием обнять их, прижать к себе, понимая, что это только напугает детей. - Как ваше имя? - продолжал спрашивать Флоримон, в глазах которого светился тот же огонек любопытства, который заставлял юного Жоффрея читать книги, изучать различные науки, а шестнадцатилетним, несмотря на хромоту и слезы матери, отправиться в плавание. - Я отвечу вам, месье, если вы пообещаете мне молчать о нашей встрече, - серьезным тоном ответил мужчина. - Обещаю, - кивнул ему Флоримон. - Я тоже, - отозвался Кантор. - Меня зовут Жоффрей де Пейрак де Моран дʼИрристрю. Имя отразилось от стен коридора и растворилось в тишине ночи. Все трое замерли, словно вслушиваясь в отголоски затихающего эха. - Так вы действительно тот, кто построил отель! - наконец прервал затянувшееся молчание Флоримон. - А разве вас не сожгли на костре? - Пытались, - усмехнулся краешком рта Пейрак. - Но мне удалось сбежать. - В Африку? - тут же подхватил Кантор. - Не совсем, - покачал головой граф. - Расскажете? - Обязательно, - с улыбкой ответил Жоффрей, - но в следующий раз. А сейчас вам пора домой, пока вас не начали искать. Дети послушно кивнули. - Мой человек проводит вас до изгороди, - де Пейрак подошел к окну и негромко постучал. За стеклом тут же возник слуга и низко поклонился графу. - До сви