Глава II
Утро было прекрасным. Солнце заполняло своим светом каждый уголок дома, до которого могли дотянуться его лучи. Анжелика сидела в небольшом кабинете, изучая отчёты капитанов кораблей, привозивших зерна кофе и какао для её салона. Горячий шоколад, любимый напиток королевы, пользовался популярностью, и она могла снова спать на шелковых простынях и носить самые модные и прекрасные наряды. Теперь новая хозяйка отеля дю Ботрейи имела две кареты, шесть чистокровных рысаков, а также двух конюхов и четырех лакеев; кроме того, у нее было двое комнатных слуг, один управляющий и множество различных служанок, но за все это приходилось платить вот такими многочасовыми сидениями над счётами, докладами и договорами. - Какой прекрасный день, сударыня, - вошла в кабинет Барба. - А вы снова сидите за этими проклятыми бумагами, - в голосе служанки звучало осуждение. - Благодаря этим проклятым бумагам и тому, что я за ними сижу, у нас есть все это, - улыбнулась Анжелика, смотря на подбоченившуюся няню своих детей. Та сейчас напоминала ей Фантину Лозье, которая точно также ворчала на маленькую Анжелику, когда та уносилась куда-нибудь в лес с ватагой мальчишек. Женщина устало потёрла затёкшую шею, потом потянулась с гибкостью кошки и встала из-за стола. В одном Барба была права - она уже довольно долго сидела здесь и заслужила небольшой перерыв. - Барба, где мальчики? - спросила она служанку. - Они собирались играть в саду, госпожа. - Хорошо, я пойду к ним, - кивнула Анжелика. - Вот и славно, - улыбнулась Барба. - Вот и правильно. Не стоит упускать такой погожий день, - проговорила она вслед удаляющейся женщине. *** Флоримон и Кантор действительно были в саду. - Матушка! - подбежали они к Анжелике увидев, что женщина идёт по направлению к ним. - Мои хорошие, - улыбнулась она. - Чем вы занимались, пока я не пришла? - Мы хотели поиграть в прятки, но Кантор боится оставаться один, - пожаловался на младшего брата Флоримон. Кантор же опустил голову. Малыш действительно боялся заблудиться среди дорожек парка и что его утащит тот старик-садовник, который так странно смотрел на них с Флоримоном этим утром, но ничего не сказал, боясь, что мама и брат будут смеяться над его страхами. - Знаете, а я в детстве очень любила играть в прятки и салочки. Я была самой лучшей, меня никто не мог отыскать или поймать, - вспоминала Анжелика свои детские игры в лесах Монтелу. - Честно? - спросил Флоримон с восторгом и удивлением глядя на мать. - Да, - кивнула Анжелика. - Давайте так, я спрячусь, а вы с Кантором вместе будете меня искать. Договорились? Мальчики просияли. Они так любили, когда мама играла с ними, но в последнее время такое происходило все реже. Дети согласно кивнули. С этого момента сад наполнился веселым шумом, беготней, смехом и радостными возгласами. Анжелика пряталась за кустами и стволами деревьев, а как только сыновья замечали ее, ловко перебегала на другое место. Иногда, поддаваясь на их уловки, она позволяла схватить себя, и тогда уже сама брала одного из детей на руки и кружилась, пока в ушах не начинало шуметь, а тело переставало повиноваться, и звонкий смех непроизвольно лился сам собой. В этот момент женщина чувствовала себя снова юной шаловливой девчонкой, самой счастливой в мире. В очередной раз, когда дети окружили Анжелику с обеих сторон, отрезая ей пути к побегу, она схватила их в охапку и закружила, пока все трое они не упали на газон возле зеленой изгороди, отделяющей территорию отеля от соседнего участка, громко смеясь. Они лежали на мягкой траве, наблюдая за облаками, проплывающими белыми барашками над головой. - Матушка, а почему месье Одиже больше не приходит? - вдруг спросил Кантор. Анжелика с удивлением посмотрела на ребенка. Она и не задумывалась о том, как воспринимают ее сыновья Одиже, которого видели от силы несколько раз. - Понимаешь, мой дорогой, - подбирала слова женщина. - Люди иногда расстаются, потому что им не по пути, потому что они слишком разные. Мы поссорились с месье Одиже, и он ушел, и боюсь, что уже не вернется. - А с нашим отцом вы тоже расстались из-за ссоры? - задал следующий неожиданный вопрос уже Флоримон. Анжелика мгновенно побледнела, переводя взгляд с одного маленького личика на другое. Она ничего и никогда не говорила своим сыновьям о их отце, даже сейчас, когда они жили в этом доме. Сначала считая их слишком маленькими, чтобы понять, а потом просто не зная, как начать такой сложный разговор. И вот настал день, когда дети сами начали задавать вопросы. - Флоримон, Кантор, - вздохнув и собравшись с духом, проговорила женщина. - Это было очень давно, нас разлучили плохие люди, и мы ничего не смогли с этим поделать. Анжелика отвернулась, желая скрыть тоску и боль, словно говоря о том ужасном времени, она вновь возрождала его, и сердце тоскливо отозвалось на разбуженные этими словами воспоминания. Тут она почувствовала, как ее ладонь обхватили детские пальчики, чуть сжимая. - Матушка, я всегда буду с вами и буду вас защищать от всех, кто захочет причинить вам зло, - произнес Флоримон. - Дорогой мой, сейчас никто не хочет причинить мне зла, - успокаивающе улыбнулась Анжелика. - Все это осталось в прошлом. Женщина не помнила, чтобы кто-то в последнее время ей угрожал. Все дела с Двором чудес были улажены, и Деревянный зад обещал, что никто не тронет ни ее, ни ее детей. Наоборот, бродяги быстро нашли дорогу к ее дому и три раза в неделю получали горячий суп, хлеб, одежду. Не так давно она вытащила из тюрьмы Легкую ногу, который стал слугой при детях. Он ничего не делал, только рассказывал ребятам истории, сказки, в которых знал толк. - Мне сняться сны, - пожал плечами Флоримон, опуская голову, словно признавался в чем-то постыдном. - Плохие сны. Там много людей и они кричат. Я не могу увидеть их лиц, но мне очень страшно и хочется убежать. - Не бойся, мой хороший, это просто плохие сны. Они снятся всем, - обняв сына за плечи и поймав его полный тревоги взгляд, сказала Анжелика, размышляя о том, может ли ребенок помнить что-то о том времени, когда жил в Ньельской башне. - Я и не боюсь, матушка, - ответил мальчик, и в его глазах промелькнула такая серьезность и решительность, словно он на миг стал взрослым. - Клянусь вам, я обязательно стану очень сильным и никому не позволю нас разлучить. - И я, - подтвердил Кантор. - Мой рыцари, мои дорогие мальчики, - обняла сыновей молодая женщина. На глаза Анжелики навернулись слезы. Все тревоги и заботы ушли на второй план, ведь с ней были её сокровища, её дети - здоровые и счастливые. Она была не одна. - Почему, ты плачешь, мама? - спросил Кантор, когда отстранился от матери. - Я не плачу, - быстрым движением руки утерла слезы женщина. - Просто я очень счастлива, что у меня такие храбрые защитники, - погладила младшего сына по голове Анжелика. Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, она снова улыбнулась: - Ну что, мои птенчики? Вы голодны? - Да, - хором ответили мальчишки. - Пойдемте, - вставая с травы и подавая руки сыновьям сказала женщина. - Напечем блинов, и я приготовлю вам горячего шоколада. - Ура, шоколад! - подпрыгнул от радости Кантор. - Матушка, можно я спою? - Пой, мой хороший, - кивнула ему Анжелика. - Сейчас самое время петь. И мальчик запел звонким, еще детским голоском песенку про маленького пастушка, потерявшего барашка. *** Легкие шаги молодой женщины и возбужденные голоса двух шаловливых детей стихли вдали, и Жоффрей де Пейрак лишь невероятным усилием воли