Глава XII
Анжелика глубоко вздохнула, словно она долгое время находилась под водой и теперь никак не могла отдышаться. Она открыла глаза и с недоумением оглядела незнакомую обстановку комнаты, не понимая, где находится. И тут воспоминания нахлынули на нее, снова возрождая дрожь во всем теле и не давая возможности вдохнуть полной грудью, которую сдавило, точно тисками. - Мадам, - голос Жавотты заставил Анжелику взять себя в руки и сесть на постели. - Мадам, как вы себя чувствуете? Вот, возьмите, - женщина подала Анжелике кружку. - Это настой ромашки, мадам. Та пригубила напиток, все еще не поднимая глаз. Она прислушивалась к разговору сыновей и двух мужчин за приоткрытой дверью, и если голос полицейского был хорошо ей знаком, то второй - глухой, какой-то неправильный, сломанный - заставлял чаще биться ее сердце. В нем едва ли можно было признать гремевший некогда на всю Францию «Золотой голос королевства», но от некоторых интонаций, чуть ироничного тона у Анжелики бежали мурашки по коже. Чтобы как-то отвлечься, молодая женщина стала вслушиваться в слова. - Это все же замок маркиза, мэтр Дегре. Уверен, что хозяин нам более, чем не рад, - голос де Пейрака звучал ровно, но в нем слышалось напряжение. - Я бы не стал волноваться по этому поводу, мессир граф. Вся эта грязная история с ларцом и его сговор с Сен-Круа заставит доблестного маршала молчать о произошедшем, - проговорил полицейский и добавил насмешливо: - Слуги поговаривают, что, когда дворецкий отвел господина дю Плесси в его покои, тот был беспробудно пьян и велел его не беспокоить, даже если грянет война. Думаю, мы не увидим его до самого отъезда. Потом в разговор вмешались дети, и Анжелика с удивлением поняла, что они нисколько не робеют перед ним, а, напротив, болтают, как ни в чем не бывало. И, чем больше она слышала, тем сильнее приходила в смятение. Несомненно, это был разговор старых знакомых: и дети, и Дегре не были ни капли удивлены внезапным воскрешением Жоффрея, словно это было само собой разумеющимся. «Они знали!» - острая, как игла, догадка пронзила сознание. - «Они все знали!» Вместе с догадкой пришла ослепляющая ярость. И, когда служанка объявила о том, что «мадам пришла в сознание», Анжелика встала, гордо выпрямилась и, поставив кружку на прикроватный столик, отошла к окну. Злые слезы душили ее, но она изо всех сил сдерживала их, до боли в пальцах сжимая холодный мраморный подоконник. Голос Барбы, уговаривающий расшумевшихся мальчишек не тревожить родителей и настаивающий, чтобы они немедленно пошли с ней вниз, повелительный тон Дегре, отправившегося вместе с ними, видимо, желая дать графу и графине возможность объясниться наедине, наконец стихли и в комнату вошел граф де Пейрак. Анжелика медленно обернулась к нему. За время разлуки черты лица Жоффрея сгладились из ее памяти, ведь в далекие времена их недолгого супружества в Тулузе она не решалась разглядывать его, все еще робея перед необычным тулузским сеньором, волею судьбы ставшим ее мужем. Теперь же она с жадностью рассматривала некогда столь близкого, а теперь почти незнакомого ей мужчину, стараясь понять, какое чувство преобладает в ней: радость от его воскрешения или же обида на него. Граф смотрел на Анжелику. Впервые за много лет он видел ее так близко. Несомненно, она изменилась, но одновременно напомнила ему ту юную девушку с залитой солнцем тулузской дороги - такой же растерянный и даже испуганный вид был сейчас у его жены. Он даже хотел пошутить по этому поводу, чтобы немного разрядить обстановку, но неожиданный вопрос застал его врасплох: - Как давно господин граф в Париже? - ее голос слегка дрогнул на последнем слове, выдавая скрытое волнение. Пейрак не стал лукавить: - Несколько месяцев. Звонкая пощечина стала полной неожиданностью для него, ровно как и гневный взгляд вмиг потемневших изумрудных глаз. - И сколько еще времени вы собирались шпионить за мной? - Анжелика посмотрела ему прямо в глаза. Жоффрей не отвел взгляда. - Я не хотел превращать все в слежку, - медленно проговорил он. - Но, когда я решился открыться вам, вокруг вашей персоны закружились толпы поклонников, и, конечно, ваш красавец кузен, внимания которого вы, к моей досаде, стали упорно добиваться. Так что прошу простить мне мои невольные сомнения в том, нужен ли вам был внезапно воскресший муж. Анжелика почувствовала, как щеки ее начинают пылать огнем. Она ощутила себя нашалившей девчонкой, и от этого ее растерянность и обида стали еще сильнее. - Вы не можете обвинять меня в том, что я хотела вернуть себе и нашим детям то положение в обществе, которое мы заслуживаем по праву рождения, - запальчиво произнесла Анжелика. - А кроме того, мессир, вы тоже не спешили поставить нас в известность о том, что живы. Граф обхватил ладонью подбородок и ненадолго задумался. - В чем-то вы правы, - наконец проговорил он. - Сумев