Анжелика даже не закричала. Ее непроизвольная реакция оказалась быстрее мысли: схватив тяжелый деревянный табурет, она со всей силы запустила им в собак, которые взвыли от боли и отступили.
Анжелика сразу прижала к себе Флоримона и Кантора. Сыновья судорожно вцепились в мать, а Кантор тут же замолчал.
— Филипп, — срывающимся голосом произнесла Анжелика, — не следует так пугать детей… Они могли упасть в огонь… Посмотрите, Кантор даже обжег себе руку…
Молодой человек перевел на будущую супругу прозрачные, как лед, и такие же холодные глаза.
— Ваши сыновья трусливы, как бабы, — пробормотал он заплетающимся языком.
Его лицо было темнее, чем обычно, он слегка покачивался.
«Да он пьян», — подумала Анжелика. — «Куда запропастилась Барба?!» — осматриваясь вокруг, в поисках няни детей.
Женщины нигде не было видно.
— Идите, — подтолкнула она жавшихся к ней детей к выходу, — найдите Барбу.
Но стоило мальчикам направиться к дверям, как им загородила дорогу высокая темная фигура. Дети, испуганно вскрикнув, отступили назад. По одежде вошедшего можно было судить, что он никто иной, как духовник, но его лицо показалось Анжелике смутно знакомым. Где она его видела? Эмоциональное напряжение не давало сосредоточиться, и Анжелика не могла с уверенностью утверждать, что это не игра ее воображения. Как только священник вошел в зал, по едва уловимому жесту маркиза один из огромных псов улегся около порога комнаты, и стоило детям приблизится к выходу, утробно зарычал.
— Филипп, вы не могли бы приказать собаке отойти от дверей? Дети не могут выйти, — обратилась женщина к маркизу, но тот даже не взглянул в ее сторону, продолжая отпивать небольшими глотками вино из бокала.
— Доброго вечера, отец мой, — поприветствовала священнослужителя растерянная Анжелика, пытаясь за вежливыми фразами скрыть свое волнение.
Тот ничего не ответил, но в его взгляде, устремленном на нее, отчетливо читалась презрение, нимало удивившее молодую женщину. С чего вдруг незнакомому капеллану одаривать ее таким недобрым взглядом? Видимо, действительно воображение расшалилось…
— Ну что ж, начнем с клятвы? — тихо проговорил духовник, вытаскивая из складок сутаны потрепанную Библию.
Анжелика, обняв за плечи сыновей, которые так и не двинулись с места, шагнула навстречу священнику.
— Мадам?! — послышался голос Жавотты, спускавшейся по лестнице. — Вы не сказали, что делать с ларцом.
Анжелика вздрогнула всем телом: «Глупая девчонка, как не вовремя она появилась!». Она перевела взгляд на Филиппа.
Несмотря на нетрезвое состояние, мужчина моментально отреагировал на услышанную фразу:
— Так ларец у вас, мадам, — воскликнул маркиз. — Девчонка, неси его вниз! — крикнул он горничной.
— Нет! — запротестовала Анжелика. — Я поклялась, что отдам вам ларец после венчания! Вам этого мало? — взглянула она на Филиппа.
— Мадам, если я сейчас получу ларец, то сделка аннулируется, — рассмеялся маркиз ей в лицо.
— Вы не можете так поступить! — понимая, что весь ее план вот-вот сорвётся, возмутилась Анжелика.
Она сделала шаг в сторону маркиза, но тут же почувствовала, как чьи-то пальцы обхватили ее руку и потянули назад. Анжелика недоуменно обернулась, встретившись с темно-карими глазами духовника, которые сияли торжеством.
— Что, мадам Моран, неприятно чувствовать себя обманутой? — насмешливо прошептал он, наклоняясь к ней так близко, что женщина почувствовала его дыхание на своей щеке.
— Что?! Что это значит? — Анжелика резко отстранилась и попыталась освободить руку. — Филипп?!
— К вашем услугам, мадам, — шутливо поклонился маркиз. — Эй, девчонка, — снова посмотрел мужчина на лестницу, но служанки там уже не было.
Анжелика надеялась, что Жавотта не просто трусливо сбежала, заметив неладное между господами, а пошла за помощью.
— Сбежала, — процедил Филипп сквозь зубы.
— Ничего, месье, — произнес священник. — Я думаю мадам с удовольствием приведет нас к ларцу. Не правда ли?
— Филипп, мы заключили договор, — обратилась женщина к кузену, игнорируя слова священника. А священник ли это вообще?
Страшная догадка заставила Анжелику вздрогнуть всем телом:
— Так вы не собирались…
— Браво, мадам, неужели вы наконец-то догадались, — зло рассмеялся маркиз. — Думали, что я так просто поддамся на ваш шантаж? Вы меня недооценили, дорогая кузина. Позвольте мне представить вам моего приятеля — шевалье Гордена де Сен-Круа. Он охотно согласился сыграть роль духовника в нашем небольшом домашнем спектакле.
Женщина посмотрела на высокого мужчину, наряженного в сутану монаха, гордо вскинула голову и, призвав на помощь все свое хладнокровие, спокойно произнесла:
— Вы не получите ларец. Если со мной что-то случится, то письмо с моим признанием и рассказом о роли вашей семьи в заговоре против короля попадет в руки полиции.
Маркиз дю Плесси-Бельер побледнел и чуть замешкался, растерянно взглянув на своего сообщника. Сен-Круа был спокоен. Он ухмылялся, словно присутствовал на театральной постановке веселой комедии.
— Письмо — это всего лишь бумага и чернила. Без живого свидетеля и ларца с письмами эти слова не будут стоить ничего, — проговорил мужчина таким нежным и сладким тоном, словно разговаривал с любовницей. — Вы ведь понимаете, что не выйдете отсюда живой? И только от вас зависит, избегут ли этой участи ваши сыновья.
Мальчики все так же стояли возле матери и, казалось, не совсем понимали, что происходит. Флоримон, не разжимая ладони, держался за эфес своей маленькой шпаги, внимательно вглядываясь в побледневшее лицо матери и лица двух угрожающих ей мужчин.
— Вы не тронете детей, — Анжелика наклонилась к сыновьям, прижимая их к себе еще теснее.
Она судорожно размышляла, что ей следует предпринять в создавшейся ситуации. Слуги маркиза вряд ли решатся пойти против хозяина, даже если она начнет кричать и звать на помощь. Молин мог бы ей помочь, но увы, старик-гугенот уже ушел.
— Филипп, вы же не чудовище! Вы не тронете детей! — Анжелика пыталась найти хоть каплю сострадания в холодных голубых глазах кузена, одурманенных вином.
— Чем ваши сыновья отличаются от любых других мальчишек? — губы маркиза скривились в презрительной усмешке. — Поверьте, в захваченных городах я не щадил ни женщин, ни детей.
Анжелика вздрогнула. Белокурый Филипп с его небрежной походкой… он ведь был среди тех, кто истязал маленького торговца вафлями. Перед ее внутренним взором вспыхнула сцена погрома в таверне «Красная маска», в ушах зазвучали пьяный смех и непристойные песни, она вспомнила, как бросилась к столу, на котором лежало распростертое тело Лино… Разве не остался он тогда равнодушен к мольбам ребенка? Слово, однажды произнесенное Мари-Аньес про Филиппа, все же сорвалось с уст Анжелики: «Зверь!»
Зверь затаившийся, скрытный, жестокий… Если он захочет отомстить женщине, то не остановится ни перед чем.
Словно в доказательство своих слов, маркиз отдал короткую команду и, до этого смирно лежавшие у камина и у дверей огромные волкодавы, послушно встали и с рычанием начали приближаться к женщине и мальчикам. Флоримон попытался отогнать одного из псов, но тот щёлкнул зубами, едва не откусив ребенку руку.
— Я бы не делал резких движений. Эти собаки рвут горло жертве меньше, чем за минуту, — сообщил Филипп совершенно обыденным тоном, от которого холодок пробежал по спине молодой женщины.
— Отзовите собак, — наблюдая за каждым движением животных, произнесла Анжелика, стараясь прикрыть сыновей собой.
— Вы отдадите ларец, а я пощажу ваших щенков.
Анжелика с ненавистью посмотрела на мужчин, но, почувствовав как дрожит Кантор, казалось, намертво вцепившийся маленькими ручками в подол ее платья, и, оглянувшись на бледное от страха лицо Флоримона, который тоже дрожал, но продолжал защищаться своей игрушечной шпагой, произнесла: