Обычно он начинал лезть на стену лишь под конец срока, но с последнего оргазма не прошло и недели, а он уже весь извелся от желания.
— Хорошо, — с довольным видом А’алмар растянулся на меховой подстилке и улыбнулся в потолок. — Какое же это блаженство — быть свободным.
— Мы вообще-то в плену, — хмуро напомнил Э’эрлинг. Счастливая безмятежность друга его бесила. Хотелось как следует его встряхнуть, чтобы перестал так радостно лыбиться.
— А мне кажется, что в плену я был там.
Э’эрлинг заскрежетал зубами. Вместе с возбуждением и болью росло раздражение. Пока ключ был в руках командира, Э’эрлинг знал, что ему ничего не светит до дня дойки, и оставался спокоен, а сейчас его переполняла глухая злость. Мысль о ключе сводила с ума. И этот проклятый розовый сосок… Бездна, как же ему жмет пояс!
— Это зелья той человеческой ведьмы играют в твоей крови. Ты одурманен, поэтому так говоришь. На самом деле ты так не думаешь.
— Думаю! — вскинулся А’алмар, стряхнув сонную негу. Его плечи напряглись. Блуждающий взгляд вернул осмысленность. — Не хочу снова в клетку.
— Тебе просто не повезло. Подашь прошение в храм трех богинь, тебе выдадут нормальный пояс, и не будешь знать горя. Если пояс подобран правильно, никаких неудобств нет. — Э’эрлинг скривился от боли в паху и сел по-другому в надежде облегчить мучения. — Пояс — это хорошо, это спокойствие и безопасность.
Он опять поморщился, но на сей раз от того, что уловил в своих словах фальшь.
Но это же правда: хорошо зачарованный пояс правильного размера нигде не жмет и не натирает. Ну, может, в нем чуть-чуть дискомфортно по утрам, когда кровь пытается прилить к определенному месту, и если вовремя не сбрить с лобка лишнюю растительность. А так в нем даже мыться удобно! И вообще…
— Я. Не. Хочу, — раздельно повторил друг, словно молотком заколачивая гвозди. — Сними с себя эту мерзость и поймешь сам.
Ключ в тайном кармашке будто нагрелся еще сильнее.
При виде спящей ситхлифы глаза А’алмара снова заволокло туманом.
— Какая же она красивая, — мечтательно шепнул эльф.
Э’эрлинг не видел красоты — только выпуклый белый рубец, похожий на гусеницу. И демонов розовый сосок!
Ему захотелось подойти и прикрыть распутницу, чтобы не смущала его своими голыми телесами. И он это сделал. Поджал губы и поднялся на ноги.
— Куда ты? — сел на подстилке А’алмар.
Э’эрлинг его не слышал. Сердце принялось качать кровь с удвоенной силой, будто гигантский спятивший насос. В ушах шумело. Этот навязчивый гул заглушал все остальные звуки.
Розовый сосок.
Рот эльфа наполнился слюной, как у голодного пса. Э’эрлинг наклонился к женщине, спящей под одеялом абсолютно голой, — розовый сосок, розовый сосок, розовый сосок — и подтянул край пледа повыше.
Костяшки пальцев проехались по нежной коже ее плеча, и между ног все скрутило от острой вспышки удовольствия, а потом от столь же острой вспышки боли. Проклятый пояс!
— Самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, — раздался за спиной тихий голос.
Невольно Э’эрлинг всмотрелся в лицо их тюремщицы, пытаясь разглядеть в нем ту самую красоту, о которой говорил друг.
Ну да, наверное. Возможно, что-то в ней и есть. Особенно когда она лежит вот так — на левом боку, сунув руку под голову и прикрывая ладонью безобразный шрам, отчего его почти не видно.
Э’эрлинг вернулся на подстилку и попытался уснуть, но мысли о ключе не давали покоя. Спустя какое-то время ему захотелось по нужде, и он выскользнул из палатки под дождь и направился к давно облюбованному дереву.
— А чего это еда ситхлифы свободно разгуливает по лагерю? — донесся до него грубый голос, приглушенный грохотом ливня.
Еда? Разгуливает по лагерю?
Он не сразу понял, что говорят о нем, но затем другой голос ответил:
— Госпожа наверняка наложила на него заклятье подчинения. Далеко не сунется.
Волосы намокли и облепили голову, одежда отяжелела, ручейки воды струились по лицу, срываясь с кончика носа.
Затылок прожигали чужие взгляды.
Э’эрлинг забыл, зачем покинул палатку, зачем вышел из тепла на холод, из приятной сухости в промозглую мокроту.
Все внутри сжалось тугим узлом от ужаса.
Еда. Они назвали его едой.
Получается, слухи о ситхлифах правдивы? Эти женщины действительно питаются человеческим и эльфийским мясом? Три тысячи триста вторая поймала их, чтобы сожрать?