— Зря я взяла тебя с собой, — процедила я сквозь зубы, когда мы шли по коридору, освещенному магическими факелами.
— А разве ты могла не подчиниться воле Смотрительницы? — Э’эрлинг выглядел на удивление спокойным. Если и нервничал, то вида не подавал. Из-за того, что он сменил привычную эльфийскую юбку на неудобные человеческие штаны, его походка стала странной. В любой другой ситуации я нашла бы ее забавной и даже комичной, но сейчас мне было не до смеха.
— Не на пир. В Цитадель. Зря я взяла тебя с собой в Цитадель. Это было ошибкой.
После моих слов на безмятежное лицо Э’эрлинга набежали тучи. Резко остановившись, он схватил меня за плечи и развернул к себе. Его изящные брови изогнулись под сердитым углом.
— Подожди, я правильно тебя понял? Ты жалеешь, что мы не расстались?
Его тон не предвещал ничего хорошего. Взгляд сулил смертоносный ураган, если на его вопрос я отвечу положительно.
Фыркнув, я нетерпеливо стряхнула с себя руки любовника и двинулась дальше по коридору.
— Может, скажешь что-нибудь? — догнал меня Э’эрлинг. — Ты не рада, что я здесь, с тобой?
— Не рада. В этот конкретный момент не рада.
Эльф напрягся.
— Лучше бы ты был далеко, но живой, чем со мной, но в опасности.
— Вот, значит, как. — Плечи Э’эрлинга расслабились, а губы тронула мимолетная улыбка.
Я закатила глаза: ну что за идиот!
Главный трапезный зал Цитадели я ненавидела всей душой и по возможности обходила его десятой дорогой. Просторное помещение, идеально круглое, без углов, напоминало смесь обеденной комнаты и камеры пыток. Воздух здесь был тяжелый, напоенный страданиями бесчисленных жертв. В центре, окруженный колоннами, стоял овальный каменный стол. Его поверхность пропиталась кровью и мужским семенем, пролитым против воли. Зловещие бурые пятна навеки въелись в серую столешницу. Служанки не могли их отмыть. Хотя, наверное, и не слишком-то пытались, ибо боялись этого места до ужаса и стремились покинуть его как можно скорее.
— Если тебя будут лапать, молчи, — шепнула я в острое ухо Э’эрлинга. — Никаких эмоций.
Сердце сжалось, когда я переступала порог трапезного зала. В его голубоватый сумрак я окунулась, словно в холодную воду.
Здесь не было ни одного окна — только темные глубокие ниши в стенах, на содержимое которых и я, и служанки старались не смотреть лишний раз.
— Три тысячи триста вторая!
Все уже собрались за столом и ждали только нас двоих.
Одна из ситхлиф вдруг оказалась за спиной Э’эрлинга и с хищным оскалом обеими руками сжала его ягодицы.
Я напряглась.
Э’эрлинг ахнул.
Смотрительница и ее окружение впились в мое лицо жадными взглядами, словно наставили на меня обнаженные мечи. У нас не было права на ошибку.
Я боялась, что Э’эрлинг психанет. Боялась, что мое лицо дрогнет или что-то отразится в глазах.
Пытаясь спровоцировать меня, Три тысячи вторая со смаком мяла зад моего любовника и внимательно следила за мной из-за его плеча.
Хотелось сжать кулаки, стиснуть зубы, заорать во все горло, но я молчала, расслабив пальцы и челюсть.
Э’эрлинг, которого уже трясло от этих гадких прикосновений, тоже взял эмоции под контроль. Он вдруг повернулся к своей мучительнице и одарил ее улыбкой, полной презрения.
— Никто добровольно с тобой не соглашается? Поэтому ты кидаешься на первого встречного?
Мои брови взлетели вверх.
Из-за стола раздались глумливые смешки, и Три тысячи вторая вспыхнула от унижения. Грубо, со злостью она толкнула пленника ко мне и заняла место среди остальных ситхлиф, проворчав:
— Что-то он у тебя больно языкастый. Поучить бы его хорошим манерам.
— Тебя бы тоже не помешало поучить хорошим манерам, — бросила я как можно равнодушнее. — Ты все чужие вещи берешь без спроса?
Я отодвинула для себя стул и жестом приказала Э’эрлингу сесть рядом. Взгляд зацепился за железные скобы в разных углах стола. К ним крепили кандалы. Всего их было четыре. Для рук и для ног.
— Да начнется пир! — Смотрительница ударила в ладоши, и двое стражников втащили в зал красивого мужчину в цепях. Он был полностью гол, мычал сквозь тряпку во рту и сопротивлялся изо всех сил.
Глава 38. Желанная
Жестокость!!!
Цепи звенели. Несчастный мычал в кляп и брыкался, отчего его голый член мягкой тряпочкой болтался из стороны в сторону.
Впитывая эмоции жертвы, ситхлифы за столом широко раздували ноздри.