Следуя указаниям Э’эрлинга, я взяла со стола нож и сделала небольшой надрез в центре ладони. Затем слово в слово повторила за эльфом текст клятвы на его родном языке. Кровь, собравшаяся на моей руке, на секунду окрасилась золотом, а после превратилась в дымок, растаявший в воздухе. Судя по тому, что пленник удовлетворенно кивнул, обряд был проведен правильно.
Когда мы закончили, я плотнее задернула полог, чтобы никто не смог заглянуть в палатку, и повернулась к своему гостю, красноречиво вздернув бровь. Сообразив, что пришла пора выполнить свою часть уговора, остроухий скромник покраснел и отвел взгляд.
— Ты освободишь меня, — твердо сказал он, теребя подол юбки, словно девственница перед брачным ложем.
— Я исполню твое желание.
Это несомненно важное уточнение Э’эрлинг пропустил мимо ушей. Стиснув зубы, он резко задрал на себе килт и держал его поднятым все то время, что я любовалась металлической диковинкой у него под юбкой.
— Ты всё? — он не смотрел на меня, упрямо отворачивал голову, весь алый и напряженный до предела.
— Нет, не всё, — я подошла ближе, наклонилась и даже подсветила себе лампой.
Из груди пленника вырвался тяжкий вздох.
Его мужская гордость была спрятана в футляр — в клетку-трубу, сделанную из тонких металлических прутьев, которые едва заметно мерцали от магии. На член, заведя за яички, надели стальное кольцо. Кольцо и клетку вверху соединили маленьким навесным замком с дырочкой для ключика. Мошонка свободно висела между кольцом и клеткой, а член был надежно заперт. Пояс верности.
В этой конструкции нельзя было ни заняться любовью, ни удовлетворить себя самостоятельно, ни даже возбудиться. Футляр надевали на расслабленную плоть. Впритык. Для вставшего члена в клетке не было места. Наливаясь желанием, мужское достоинство пыталось увеличиться в размерах и врезалось нежной головкой в запирающий узор из прутьев. Вспышка боли гасила возбуждение.
— Какие же вы извращенцы, — заключила я, жестом разрешая Э’эрлингу опустить килт.
Тот сделал это с заметным облегчением.
— Теперь понятно, почему вы ходите в юбках.
— В килтах!
— Тебе не жмет?
— Не жмет, — огрызнулся эльф, нервно оправляя на себе ткань.
— Но иногда ведь все-таки жмет, — с намеком поиграла я бровями.
Взгляд пленника полоснул ножом. Интересно, он тоже вспоминал сейчас, как я ласкала его гладкую мошонку, зажатую между кольцом и клеткой пояса верности?
— А как ты моешься?
Скрежет эльфийских зубов, наверное, был слышан на другом конце Шотлена.
— Как все.
Его острые уши так забавно пылали! Голубые глаза метали молнии.
— Не мешает штучка?
— Пояс зачарован, — со злостью процедил пленник. — Он, наоборот, помогает телу сохранять чистоту, даже если рядом нет воды. Так что мы почище тебя и твоих вонючих обезьян будем.
Что ж, логично предположить, что если постоянное ношение пояса верности было древней традицией горных эльфов, то со временем его конструкцию сделали абсолютно безопасной для здоровья и гигиеничной. Не без помощи магии, разумеется.
— И ты никогда, никогда, никогда его не снимаешь?
— Снимаю, — нехотя признался Э’эрлинг. — Надо снимать. Одиноким — раз в две недели. Чтобы… — И румянец на его щеках расцвел ярче. — Все, довольно вопросов. Теперь твоя очередь исполнить мое желание. Я желаю, чтобы ты меня отпустила.
Глава 5. Ситхлифа
Пригладив пятерней волосы, Э’эрлинг остановился у выхода из палатки и устремил на меня требовательный взгляд, мол, давай, освобождай, ты поклялась.
— Куда-то торопишься? — с улыбкой я вернулась на свою подстилку из тощего матраса, укрытого волчьими шкурами.
Могучая грудь пленника тяжело приподнялась. Точеные ноздри раздулись. Руки сжались в кулаки до вздувшихся вен.
— У нас уговор! — прошипел эльф с вызовом. — Снимай с меня свое заклятье немедленно!
— Я и не отказываюсь от своих слов. Что ты так нервничаешь? Разве клятва на крови позволит мне нарушить обещание? Тем более ваша клятва, эльфийская, наверняка ну-у-у о-о-очень могущественная.
Мое свирепое «Эхо в горах» немного успокоилось. Пленник глубоко вдохнул и протяжно выдохнул, видимо, пытаясь подавить приступ ярости.
— Я твое желание исполнил. Показал все, что ты хотела.
Мой взгляд невольно скользнул к его паху, и Э’эрлинг прикрылся руками.
— Теперь твоя очередь, — продолжил он, прижимаясь к выходу. — Я желаю уйти отсюда и чтобы ни ты, ни твои люди меня не преследовали.