Меря шагами комнату, я вспоминал, как злился на судьбу за то, что на улице мне не встретится девушка с открытым лицом и не подарит соблазнительную улыбку; за то, что мне не дозволено ощутить вкус и форму девичьих губ в простом поцелуе; за ночи, когда я не мог уснуть, томимый мечтой о прикосновении тонкого пальчика, о мягкой груди в моей ладони, о гибком теле, обвивающем меня, о биении наших сердец, слившихся в едином ритме.
Беспощадное солнце затопило улицу тишиной. Только в отдалении, у девятиэтажного дома, что-то происходило. Виден был человек, зачем-то взобравшийся на крышу большого семейного автомобиля. Я замедлил шаг и вгляделся, прикрыв глаза от солнца ладонью. Оказывается, этот человек грузил чемоданы на багажник машины. Значит, еще одна семья покидает Аль-Нузлу на время летнего отдыха, подумал я.
Когда я переходил улицу, меня кто-то окликнул. Я обернулся: это Хилаль, мой друг из Судана. Неуклюже хромая и опираясь на трость, он шел вслед за мной. На голове его красовался большой белый тюрбан.
— Салам, Насер. Как дела, друг? — спросил он.
— Алхамдулиллах,[17] — ответил я.
— Ты шикарно выглядишь, да и пахнешь на редкость приятно. Куда держишь путь, друг? На свидание с девушкой? — Он истерически расхохотался.
Стараясь перекричать его смех, я парировал ответной шуткой:
— Дорогой Хилаль, наша жизнь и так тяжела, зачем делать ее еще тяжелее, наматывая на голову семь метров ткани?
Но моя шутка не показалась Хилалю смешной. Он резко оборвал смех и выплюнул комок тумбака,[18] который жевал. На подбородке осталась желтоватая слюна, которую Хилаль отер рукавом джеллабы.
— Насер, я догнал тебя, чтобы поделиться хорошей новостью, — сказал он. — Но если ты намерен отпускать шуточки насчет моего тюрбана, то мне, пожалуй, лучше сразу попрощаться.
— Да ладно, погоди. Что за новость?
— Очень хорошая новость, — всё еще обиженный, сказал Хилаль и снова сплюнул.
— Хватит тянуть, рассказывай.
Он, конечно, не выдержал и, поблескивая глазами, выпалил:
— Я еду в Судан за женой! Мне дали для нее визу!
Я обнял его и расцеловал в щеки со словами о том, как я счастлив за него.
— Да, — кивал он, — и всё благодаря Аллаху и моему покровителю. Он очень добрый человек. Он не только помог мне получить визу, но и заплатит за билет.
Его кафилом был старый саудовец по имени Джавад ибн Халид, который раньше жил в бедности, но после того, как в Королевстве обнаружили нефть, сумел основать строительную компанию и заработать огромное состояние. Он действительно был очень добрым и щедрым человеком — ничего общего с моим кафилом.
Несколько минут Хилаль без умолку расписывал благодеяния Джавада ибн Халида. И только уже когда мы собирались расстаться, он вспомнил про другую новость.
— Ты знаешь Харуна? — спросил он меня.
— В Аль-Нузле живет много Харунов, — пожал плечами я. — Ты о ком из них говоришь?
— Об улыбающемся слуге твоего кафила.
— А что с ним?
— Он сбежал в Германию!
— Что? Харун?
Было невероятно, чтобы эритреец с паспортом ООН уехал в Европу. У меня был точно такой же паспорт, и я пытался уехать с ним из Джидды, когда работал в кафе Джасима. Я обошел все европейские посольства, но повсюду получал отказ. Статус беженца мне дать не могли, поскольку находился я в мирной стране, и у меня не было оснований искать убежище где-то еще. А на просьбу выдать мне туристическую визу я слышал один и тот же ответ: люди с паспортом, как у меня, получив визу, прямо в туалете самолета рвали паспорт на клочки и больше никогда не возвращались.
Хилаль продолжал:
— Он сумел договориться с одним человеком, который сделал ему другой паспорт и визу. А встретил он этого человека в эритрейском кафе. Ты знаешь, где это?
— Я слышал про это кафе, но сам там не был. Не хотел знать о том, что происходит в Эритрее.
— Понятно. В общем, стоило это Харуну больших денег.
— Сколько?
— Точно не знаю, Харун сказал только, что очень много. Никто и не догадывался, что за его улыбкой скрывается такой смелый план. Вот это мужчина. Ну, пока, я зайду к тебе попрощаться перед поездкой в Порт-Судан, — пообещал Хилаль.
Он еще раз сплюнул, мы пожали друг другу руки, и он исчез в одной из боковых улочек.
Я решил сесть лицом к проезжей части, опираясь спиной о ствол пальмы. Так можно было обозревать то одну половину улицы, то другую в ожидании девушки. Но сидеть спокойно я был не в состоянии. Придет ли она сегодня? Если придет, то подойдет ли поближе?
17
Альхамдулиллах — «Вся хвала Богу», междометное выражение, близкое по значению иудейско-христианскому славословию «Аллилуйя».