Телефон снова трезвонит, я вздрагиваю. Хочу сбросить вызов и заблокировать этот номер, но в последний момент всё же решаю ответить, чтобы убедиться, это действительно моя мать или кто-то меня так жёстко разыгрывает?
– Да! – стараюсь говорить уверенно.
– Доченька, не бросай трубку, – просит мать. Все же её голос.
– Что тебе от меня нужно? – спрашиваю жёстко.
– Доченька, я хочу тебя увидеть. Знаю, как виновата. Но я бы хотела рассказать тебе что-то важное. Ты в опасности, я хочу помочь. Пожалуйста, поверь мне, – уговаривает она.
– У меня для этого нет ни одной причины.
– Я знаю, но прошу не ради себя. Я не могу долго говорить, приходи на свидание, прошу. Я многое поняла здесь, у меня было время подумать. Я люблю тебя. И буду ждать. Пока.
Отключается, а я стою, как громом поражённая. Что это сейчас было?
Из ступора меня выводит резкий плач дочери.
– Ариша, – оглядываюсь, понимая, что потеряла ребёнка из вида.
Ариша лежит на дорожке, крик нарастает, но самое страшное, я с ужасом смотрю, как по её головке течёт струйка крови, Ариша размазывает её по лицу, продолжая надрывно кричать.
А дальше как в замедленной съёмке, я подскакиваю к ней, вижу около дорожки торчащий в траве штырь, на который, видимо, упала малышка. Меня трясёт, я хватаю её на руки, дрожащими руками достаю из кармана платок, прижимаю к ране.
В голове хаотично скачут мысли: что делать, куда бежать?
Вызывать скорую, или ехать самой в приёмный покой? Но мы ведь ещё не успели оформить все документы после приезда в Россию, Игнат говорил, что всё почти готово, но документов он мне не отдавал. Что делать? Снова это липкое чувство беспомощности подкатывает к горлу, а Ариша продолжает кричать.
Он просил не беспокоить, но ситуация критическая. Достаю телефон, набираю номер мужа. Слышу в ответ, что абонент сейчас недоступен. Вот и всё, Алиса, вот и пробуй решать сама свои проблемы.
– Сейчас, сейчас, моя малышка, – прижимаю дочку к груди, пытаясь хоть немного успокоить.
Вдруг сзади слышу торопливые шаги. Оборачиваюсь. О господи! Никита. Опять он.
Подскакивает к нам.
– Что случилось, Алиса? – с тревогой оглядывает нас.
И мне бы его прогнать, но сейчас не до обид и претензий.
– Ариша упала, – голос мой дрожит. – Она головкой ударилась о штырь, нам нужно в больницу, – всхлипываю всё же, не сдержав слёз.
– Тихо, тихо. Всё будет хорошо, – помогает он подняться нам. – Пойдём в дом, я посмотрю, что там у малышки, ты возьмёшь документы, и мы поедем в больницу, хорошо?
– У нас нет документов, – всхлипываю опять. – Вернее, может они и есть, но у Игната, а я не могу до него дозвониться, – в голосе моём звучит паника.
– Спокойно, всё решим, пойдём, – обнимает меня за плечи Никита, а я не в силах его оттолкнуть.
В доме он усаживает нас, сам находит аптечку. Ариша уже устала плакать и сейчас только хрипло всхлипывает, уткнувшись в мою грудь. А меня трясёт, я боюсь отнять руку с окровавленным платком от её лобика, чтобы посмотреть, что там.
– Алиса, всё хорошо, – уговаривает меня Никита. – Я просто посмотрю, дай сюда.
Убирает мою руку, у меня сердце начинает колотиться ещё сильнее, когда я вижу глубокий рваный порез, кровь уже не течёт, но тут и без специалистов понятно, что придётся зашивать. Господи, как это случилось? Как я могла отвлечься? Начинаю всхлипывать.
– Алиса, посмотри на меня, – так и делаю, потому что не справляюсь. Да, сейчас я понимаю, насколько я беспомощна, и ни на что не способна. – Сейчас я обработаю рану, а ты держи дочку, – командует Ник, а сам быстро вытирает антисептической салфеткой кровь с личика Ариши, прикладывает к ране стерильную салфетку, приклеивает пластырь.
Ариша начинает плакать сильнее, но почти сразу успокаивается, нервно теребя соску. Сонно моргает. Устала моя крошка кричать.
– Всё, сейчас мы поедем в больницу, собирайся.
– Но…
– Ни о чём не переживай, – говорит твёрдо Ник. – Я всё решу, хорошо?
Киваю. Сейчас мне отчаянно нужна помощь, сама я точно не справлюсь.
– Дай мне дочку, – просит Никита. – А сама пойди, возьми самые необходимые вещи, и поехали. Я жду.
Отдаю Никите Аришу на руки, она, видимо, от стресса, даже не начинает плакать сильнее, только сонно моргает, рвано всхлипывая.
Вижу, как Никита бережно принимает её из моих рук, начинает воровать.
– А кто тут такая красивая девочка, иди ко мне сладкая. Пойдёшь в гости к дяде Нику? У меня есть игрушки.
Внутри всё сжимается от этой картины. В самых тайных уголках души я мечтала об этом, иногда мне снились вот такие запретные сны, как мы счастливы втроём, как Никита подкидывает нашу дочь вверх, а она заливисто смеётся.