Романтика этих мест, загадочность рождения и смерти, ореол и взыскательность ремесла либо искусства врачевания не угнетали чрезмерными переживаниями сознание и чувства Яна Евангелисты Ермана. Скорей всего потому, что вовремя никто не обратил его внимания на уместность таких чувств и такого понимания. Он учился без сложностей и жил без комфорта в квартире Томашеков. Надлежащим образом платил низкую квартирную плату, время от времени одаривал семью деревенскими яствами, которые пока еще не поднялись сверх меры в цене, и мечтал о независимой жизни в каком-нибудь уголке родной Моравии. Своим присутствием он никоим образом не тревожил ни мать, ни дочь и, пожалуй, ни самого себя.
Тот день, когда Антония так разорилась на покупки и студенты-медики отправились праздновать промоцию своего коллеги, выбил его из привычного ритма времени и дал ему возможность несколько оживиться посреди губительного однообразия напряженного предпоследнего семестра. Уже сама по себе напряженность может вызвать ощущение давящей скуки именно своей изнуряющей душевные силы нагрузкой, а отсюда и общую усталость. Организм тогда, словно одинокий путник, ищет спасительный огонек приятного возбуждения ради того, чтобы облегчить и рассеять скуку.
Таким спасительным огоньком в глазах Яна Ермана оказалась Надежда Томашкова, которая праздновала день рождения. Это он узнал от Пршемысла. Тот сетовал на обязательность семейного полдника. Сколько исполняется Надежде лет, Ян не знал, да и какое это имело значение. У него не было никаких определенных помыслов, а планов и того менее. Надя просто нравилась Яну, и ему казалось радостно-смешным, как совсем еще недавно голенастая, с торчащими коленками, в общем-то угловатая девочка вдруг превратилась в такую царевну-лебедь. И потому после обеда в этот торжественный день он остался дома и стал ждать, когда Надя вернется из училища — как обычно, в половине второго пополудни.
Он подошел к Наде с улыбкой человека, более того — мужчины, который уверен в правильности своего поведения и поступков, и, поздравив ее с днем рождения, вручил подарок. Это был букетик поздних пармских фиалок одуряющего аромата, которым практичная и ловкая цветочница запаслась за ничтожную плату, опрыснув букетик духами у мелких парфюмерных киосков. Большего внимания была достойна бонбоньерка фирмы Рупа, разбогатевшей на вкусных дешевых сладостях и банкротстве более мелких, хотя и уважаемых фирм.
Бонбоньерка имела форму кролика и была выполнена из фарфора, на китайский манер. Снизу на фигурке стояла непонятная марка, скорей всего японская, а внутри под откидной крышкой содержалась первосортная шоколадная смесь. Кролик был приятного терракотового цвета и щедро изукрашен золотом. Короче говоря, это был красивый и не слишком дорогой подарок, и потому его могла принять со стыдливым румянцем и благодарностью любая девушка. Однако Надежда пришла в негодование. Она в упор смотрела на Яна: нельзя было сказать, чтобы он ей не нравился, но носить подарки и поздравлять с днем рождения — это казалось Наде чересчур бесцеремонным.