— Нормально. Это чтобы не создавать тебе, да и себе, кучу бумажной волокиты. Небольшое искажение реальности во благо. По этому билету ты быстро получишь и гражданство, и паспорт. Тем более что со временем захочешь снова побывать там, где оставил свои лучшие годы. Ведь детей навещать надо? Я прав? — уже майор Гаврилов, а не приятель Петя твердо и требовательно глядел на меня.
Возразить майору Пете Гаврилову мне было нечего. Понял, что мой новый друг одним выстрелом убил двух зайцев — оказал большую услугу новому знакомцу и одновременно ведомству, в котором служил. Видимо, для этого ведомства я представлял определенный интерес. А пока он отправляет меня в долгосрочный отпуск. С соответствующим денежным содержанием. Но может истребовать меня оттуда, когда возникнет оперативная необходимость. Теперь я понял, почему он дотошно выяснял, на каких афганских языках я могу общаться. Для проверки задавал мне в шутку вопросы и на пушту, и на дари.
Честно говоря, все это мне не очень нравилось — у меня опять появился хозяин. Но возражать Петру не мог — после всего, что он для меня сделал. Да и Володя, видимо, тоже причастен к их непростым делам. Чистым мог быть только Гриша — он вел себя на нашей дружеской пирушке наиболее раскованно. А Володя и Петр все же не позволяли себе расслабиться окончательно и пили, как и положено в их конторе, не пьянея. Но меня им напоить не удалось: видимо, возбуждение сжигало алкоголь. Да я большей частью только делал вид, что пью с ними на равных.
Я подписал еще одну бумагу — о неразглашении конфиденциальных сведений личного характера. «Никому, — выразительно подчеркнул Гаврилов, — в курсе только ты и я». Потом майор отвел меня в бухгалтерию — за отпускными, как пошутил он. Я расписался в двух ведомостях и получил нераспечатанную пачку американской валюты. Теперь я не знал, что с ними делать. Поделиться с моими новыми друзьями? Майор читал меня как открытую книгу. Выйдя со мной во двор, приобнял меня за талию и отвел подальше от главного входа, в тень смоковницы, почти такой же, как во дворике Сайдулло.
— Глеб, успокойся. Эти деньги твои. Хотя, возможно, тебе придется их отработать — после того, как ты пройдешь полную официальную проверку. Так требует Москва. И, кроме того, для будущего разведчика ты не очень внимателен. Ведь ты получил деньги только по одной ведомости. Хорошо, что я стоял рядом. Деньги по второй ведомости, — он достал такую же пачку, — пойдут выше. Передашь их полковнику. Не я завел этот порядок и не мне его менять. Сейчас такое время. Ведь вопросы надо решать любыми способами. Такого перспективного кадра, как ты, я не мог выпустить из своих рук. Думаю, что и белорусское КГБ тебя бы сразу приватизировало. А ты мне, в самом деле, очень понравился. У тебя, как у прирожденного разведчика, очень высокая проникающая способность и потрясающая интуиция. Знаешь, что у меня вызвало самое большое подозрение? То, что ты сразу вышел на Володю, а не поперся прямиком в посольство. Надеюсь, что со временем тебе можно будет доверять самые сложные дела. Кстати, уже одно дело получило твое имя — «Привет от Халеба». Думаю, что сможем завербовать и привлечь Фаруза. Нам нужен полный контроль над путями транспортировки наркотиков. В этом деле ты видишься мне одной из ключевых фигур. Я уверен, что тебя не смогут перевербовать ни за какие деньги. Ты, как и я, тоже из Советского Союза. Думаю, что к пенсии мы дослужимся с тобой до полковников. Если, конечно, доживем. А вообще ты родился в рубашке. Весь твой взвод, попавший в засаду, погиб. Но человека, который продал вас, скоро вычислили и расстреляли. Теперь дуй к Антиповичу. Он должен тебя привести в европейский вид. Но форму получишь только полевую. В ней и подойдешь к нашему фотографу. Встречаемся вечером в ресторане — просто веселимся, никаких разговоров. Мы будем с женами, а ты мог бы пригласить и журналистку. Уж очень ты ее разжалобил. Чего ей одной скучать в номере? Да, ресторан за твой счет — чтобы тебе не было обидно, как у нас говорят. О, черт, забыл еще предписание для железной дороги!