Обри. Это говорит только о недостатке Жизненной силы. Вот был человек, перед которым раскрывались все чудеса мироздания и все тайны человеческих судеб. Какой еще пищи для ума и воображения ему нужно было? А он пошел и застрелил ни в чем не повинного полисмена, потому что не мог придумать ничего более интересного. За это стоило повесить. И всех зевак, которые не могли найти ничего более увлекательного, как ломиться в залу суда, чтобы поглядеть на него, когда ему будут читать смертный приговор, тоже стоило бы повесить. И тебя, Цыпка, когда-нибудь повесят, потому что у тебя нет того, что называется умственным багажом. Я пытался развивать тебя…
Графиня. Да, давал мне книги читать. Но я не могла осилить их, меня тошнило от скуки. Я пробовала разгадывать кроссворды, чтобы отвлечь свои мысли от планов грабежа, но разве это может сравниться с залезанием в чужой карман? Не говоря уже о том, что на кроссворды не проживешь. Ты хотел научить меня пить, чтобы я угомонилась. Но я не люблю пьянства. И на что я стала бы похожа? Десять бутылок шампанского не могут заменить ощущения, с каким проходишь мимо полисмена, зная, что достаточно ему остановить тебя и обыскать — и упрячут тебя на три годика.
Больная. Попс, неужели вы в самом деле приучали ее пить? Какой вы все-таки отъявленный негодяй!
Обри. С ней гораздо приятней, когда она подвыпьет. Вы же слышите, что она говорит в трезвом состоянии.
Больная. Скажите мне, Цыпка, вам на самом деле так хорошо живется? Вы начали с того, что грозились бросить наше увлекательное предприятие, потому что вам скучно.
Обри. Что ж, она свободна. У нее сержант на примете. А кроме того, она всегда надеется на счастливый случай. Ведь она знает, что в любую минуту может ухватиться за него, не сбрасывая оков и не разрушая стен, за которыми заточена респектабельная женщина.
Больная. Ну, а я?
Обри (с недоумением). Что —вы? Вы свободны. Разве нет?
Больная (медленно встает и, обойдя его сзади, присаживается на ручку шезлонга, берет его левую руку в свои и не выпускает во все время своей речи). Мой ангел, вы избавили меня от респектабельности так основательно, что я последний месяц жила как горная серна. Я отделалась от моей заботливой матери, словно младенец, отлученный от груди, и я перестала ненавидеть ее. От рабства, в котором держали меня повара, без передышки пичкавшие меня рыбой, мясом и дичью, осталось одно грустное воспоминание: я питаюсь финиками, хлебом. водой и сырым луком, когда это есть. А когда нет — пощусь; и благодаря этому я забыла, что такое болезни Если я вздумаю убежать, ни один из вас меня не догонит. А если бы и догнал, я могу одолеть вас обоих одной рукой. Я с упоением созерцаю то, что вы называете чудесами мирозданья: прелестные зори, очаровательные закаты, изменчивые узоры облаков, цветы, животных и их повадки, птиц, букашек й ползучих гадов. Каждый мой день — это день удивительных приключений: это смена прохлады и зноя, света и тьмы, это круговорот подъемов и падений жизненных сил, голода и сытости, это жажда действия, которая переходит в сонливость, и мечтательное раздумье о возвышенном, которое внезапно сменяется волчьим аппетитом.
Обри. Чего еще может пожелать смертный?
Больная (хватая его за уши). Лгунишка!
Обри. Благодарю. Вы, по-видимому, хотите сказать, что все это вас не удовлетворяет: вам нужен еще и я.
Больная. Вы!! Вы!!! Подлый, эгоистичный, медоточивый лентяй! (Отпуская его.) Нет, я внесла вас в рубрику животных и их повадок, вместе с Цыпкой и сержантом Графиня. Цыпку и ее сержанта оставьте в покое, понятно9 Хватит с меня ваших шуток.
Больная (встает, берет графиню за подбородок и поворачивает ее голову к себе). Это не шутка, Цыпочка, я говорю очень и очень серьезно. Я назвала Попси лгуном, потому что всего того, о чем я говорила, недостаточно. Мало-мальски деятельный человек и недели не проживет одними чудесами природы, если только он не ботаник, не физик, не художник или еще что-нибудь в этом роде. Я хочу разумного дела. Хорошо живется бобру, потому что он должен выстроить себе плотину и вырастить свое потомство. Я хочу делать свое маленькое дело, как бобер. Если я буду только созерцать вселенную, в которой так много жестокого, страшного, злого, порочного, а еще больше гнетуще астрономического, беспредельного, непостижимого и немыслимого, я заболею буйным помешательством и меня за волосы поволокут обратно к маме. Бесспорно, я свободна, я здорова, я счастлива. И я бесконечно несчастлива. (Обращаясь к Обри.) Слышите? Бесконечно несчастлива.
Обри (теряя терпение). А я, как вы думаете? Торчать здесь и только и делать, что таскаться с двумя дурами и уговаривать их.