Вот один откинулся и замер,
Вижу локоть выгнутой руки, –
А другой следит, и пьет глазами,
И считает долгие глотки.
Им обоим нет дороги к дому
И никто им на земле не рад…
Оторвался первый и второму
Молча, нежно отдает, как брат.
«Я стихов не пишу за столом…»
Я стихов не пишу за столом,
У меня просто нету стола:
Вечно близкий отъезд за углом,
Так и жизнь потихоньку прошла.
Но тетрадок плотнеющий вес
Я по свету возила всему, —
Только в самый последний отъезд
Даже этих стихов не возьму.
«Цвета серого железа…»
Цвета серого железа
Пухлый шрам среди ствола.
Боль от старого пореза
Посочилась и прошла;
Но тверды и кругло-грубы
Навсегда его края, —
И сочувственные губы
К ним прикладываю я.
«Не спрашивай, что будет там, потом…»
Не спрашивай, что будет там, потом,
Когда настанет миг прощанья и свободы, —
Ведь если что-то ждет — какое чудо в том!
А если ничего… Какой великий отдых!
СТИХИ. Избранное (Нью-Йорк, 1980)
«Здесь, в этом мире многосменном…»
Здесь, в этом мире многосменном,
Не забывай о небе звездном.
Со всех сторон объявшем нас,
О тайне, веющей оттуда
На жизни длящееся чудо,
На каждый день, на каждый час.
Будь тайне этой чуткой чашей, —
Пойми, нет будней в жизни нашей,
Дня мудрых в жизни будней нет, —
Сквозь боль, и гнев, и нетерпенье —
Свет изумленья и прозренья —
Неотвратимый звездный свет.
«Смотря альбом в осенней полумгле…»
Смотря альбом в осенней полумгле:
«Как хорошо мы жили на земле!» —
Подумала с улыбкой, забывая,
Что я случайно всё еще живая.
Но там, на снимках старого альбома,
С ушедшими давно, я больше дома.
О, память, память! Плача и любя,
Как мне за них благодарить тебя!
«В наш стройный мир, в его чудесный лад…»
В наш стройный мир, в его чудесный лад,
Мы принесли разбой, пожар и яд.
И ширится земных пожарищ дым,
Обуглен сук, где всё еще сидим.
Пока дышу, пока еще жива —
Прости мне, лес, прости меня, трава!
Хочу упасть на эту землю ниц,
Просить прощенья у зверей и птиц…
Последней жизни обрывая нить,
Прости нам, Боже! — Хоть нельзя простить.
«На людьми затоптанной полянке…»
На людьми затоптанной полянке,
Где окурком прожжена трава
И лежит, мерцающий едва,
Плоский перстень от пивной жестянки, –
Я тройчатку желудей нашла,
Гладких, плотных, буровато-ржавых,
Тесно севших в чашечках шершавых, –
И домой в кармане привезла.
Пальцы их бездумно извлекли,
Бросили – случайная причуда –
Трех дубов несбывшееся чудо,
Отнятое мною у земли.
«Двадцать лет — их как не бывало!..»
Двадцать лет — их как не бывало!
Снова я в любимом лесу,
И в ладони тепло-усталой
Смоляную шишку несу.
Пробираюсь знакомым бором,
Улыбаюсь. Грущу. Молчу.
Больше нет уже тех, которым
Я о нем рассказать хочу.
«Много желтых листьев попадало…»
Много желтых листьев попа дало,
В их сухом сугробе стою…
Милый друг, прощай — пусть нена долго, –
До свиданья в ином краю.
Где под вечным солнцем, как водится,
Нерушимо цветет весна…
Я не знаю, где он находится,
Но дорога к нему одна.
«Прощаясь мирно с радостью земной…»
Прощаясь мирно с радостью земной,
Я оставляю всю ее в наследство:
И солнцем позолоченное детство,
И молодость с лирической луной.
И зрелости свободной тишину,
И бледную прохладу увяданья,
И с тихой музой редкие свиданья –
Всё в малой го рсти бережно сомкну.
И брошу в мир, как на последний суд,
В бутылке запечатанное слово, –
И, может быть, у берега родного
Она пристанет, и ее найдут.
ПОСЛЕ ДОЖДЯ
Закипает каплями круглый водоем.
Каменная девушка мокнет под дождем.
В сумрак влаги шепчущей, в запах мокрых роз,
Раздвигая облако, солнце прорвалось.
Побежало искрами, остро и светло,
По воде, по девушке блеском потекло.
А в ладони каменной, вогнутой у ней
Пьет и озирается бодро воробей.
Я с веселой нежностью перед ней стою –
Словно я от свежести из ладони пью.
«Прикрыв глаза, сидеть в лесу на пне…»
Прикрыв глаза, сидеть в лесу на пне
И радоваться мшистой тишине,
Где только шорох млеющий один
Безудержного трепета осин,
Где солнце греет сеткой вырезной,
А на опушке ежевичный зной,
И, сенным духом сладостно полна,
Вплывает в лес горячая волна.
Прикрыв глаза, сидеть в лесу на пне
В бездумной и блаженной тишине,
Где, как осина легкая, шурша,
Без слов и мыслей молится душа.