– Беда наших колоний на южном материке в том, что они слишком много переняли у варваров, – заметил Плагго, пока Кенеро посыпал страницу песком, чтобы ускорить высыхание чернил. – Для распространения и поддержания таксиса нужно прилагать долговременное и сознательное усилие, а атаксия расползается сама собой, как пожар или оспа.
– «Тролио Маймуна, архон васмулонов, был знатоком военного дела, но жадность и славолюбие, что были в нем сильнее, чем здравый смысл, толкнули его на поддержку предательства Мено и сыновей. Тролио вместе с войском варваров захватил Толаборо и поставил Птуо, сына Рекаредо и внука Мено, тираном. Тороливо, стратег варваров и учитель Эрманореко, задержал отступление Рекаредо к твердыне Эубавеко и навязал ему битву на полпути между Толаборо и Эубавеко. Проиграв эту битву, тиран гутанов принес себя в искупительную жертву стихиям.»
Кирко пошевелил плечами. Мышцы отчаянно болели от непривычной нагрузки накануне, но еще неприятнее было странное ощущение пустоты где-то на периферии поля зрения. Так в детстве, после того как выпадал молочный зуб, его отсутствие некоторое время ощущалось сильнее, чем до того – привычное наличие. Поймав вопросительный взгляд писаря, схоласт перестал думать о дырках в восприятии и во рту и продолжил:
– «Разгромив гутанов, Тролио и варвары направили свое войско, почти не понесшее потерь и следовавшее в превосходном порядке, к стенам Эубавеко, где расположились воины архона Ардо, укрепив их метательными орудиями. Когда жители Эубавеко увидели многочисленное, искусно наступавшее войско, безудержный страх охватил их…»
«Безудержный страх имеет вид рогатой бочки с пометом гранатового дракона, оставляющей в небе дымный след, и летящей по дуге прямо в тебя,» – подумал схоласт и, не боли так отчаянно плечи, поёжился бы от слишком свежего воспоминания…
– Ложи-и-ись! – закричал один из пращников-сфендонитов, завербованных из городской черни.
Его товарищи, скорее всего, в недавнем прошлом Синие Лезвия, кинулись по палубе Мудрости Осфо врассыпную. Бочка с гулом пролетела над кораблем, едва не задев снасти, и упала в море саженях в десяти за правым бортом. Взрыва не последовало.
– Салаги, – стоявший у ограждения передней боевой башни, именуемой ксилокастрой, моряк-стратиот, владелец домика на берегу прямо к югу за кораблями и рыбацкой лодки, одобрительно ухмыльнулся оставшимся стоять Кирко и Йеро. – Попадет, все равно, ложись, не ложись…
Вислоусый хранитель мистерии не мог поручиться за причину, по которой его товарищ не распластался по доскам, но сам он на миг просто окаменел, как зайчонок под гипнотическим взглядом гигантской жабы. Вокруг продолжался бой. С десяток кораблей неприятеля, включая тот, с которого была пущена бочка, уже горели неугасимым фосфорным огнем. На третьем из пяти сифонофоров, названном в честь Алкио, предшественника Осфо на порфировом троне, тоже начался было пожар. Кроме того, после попадания двух разрывных снарядов, этот келандион основательно кренился вправо. Часть бронзовых листов, покрывавших левый борт Мудрости Осфо, больше не сияла, отражая солнце – ближе к передней части сифонофора, менее удачный для варваров взрыв оставил почерневшую вмятину. В некотором отдалении на северо-западе, над драккарами и снеккарами возвышался частично окованный железом и вооруженный четырьмя дальнобойными оксибелами черный келандион Эрманореко. Из двух пар его тонких черных труб поднимались струйки дыма. Боевые корабли гегемонии были выше и тяжелее, чем эта варварская подделка, но их наспех установленные паровые водометы, сработанные кузнецами из Притеники для меньших по размерам грузовых судов варваров, не справлялись с быстрым перемещением по воде огромных масс дерева, железа, и бронзы.
Впрочем, пока огненосному флоту гегемонии и не нужна была особенная подвижность. За счет своевременного предупреждения наблюдателей на маяке, даже медленно выйдя из гавани, сифонофоры успели встретить варваров в море, не дав им подойти к мысу, с севера защищавшему Лимен Мойридио. Воины Эрманореко, попытавшиеся прошмыгнуть между пяти исполинов или метнуть в них снаряды, сгорели заживо вместе со своими юркими суденышками, не сумев увернуться от струй дыхания гранатового дракона.