– И когда ярлу это подавать? – справилась Бергтора.
– Вечером, только не мне, а пёсикам, – объяснил Горм, незамеченным проникший в кухню скиллеборгского замка. – Хотя и я бы не отказался.
– Из этого барана с достатком выйдет, – решила повариха. – Хватит пёсикам, тебе, хозяин, и домовым карлам на ужин. Эй, Ингун, ставь пшено вариться!
– Погоди, еще что-нибудь пожрать есть? – вдруг вспомнил ярл. – Килейское, или, еще лучше, этлавагрское, а то я не уверен, что Тира Осфосдоттир станет есть на ужин то же, что и собаки.
– Сыр есть, рыба сушеная, сушеный виноград, чернослив, груши, – Бергтора задумалась. – Или сделать слоеные пирожки с орехами и медом, подсластить бедняжке неволю?
На последнее, Горм кивнул, секачом отхватил ломоть ржаного хлеба от краюхи, лежавшей на столе, положил на него кусок кем-то уже нарезанной медвежьей буженины, привезенной с материка (на Килее медведей отроду не было), и, жуя, пошел наверх в покои, где его ждали Кнур и Щеня, надо надеяться, уже перекусившие – зряшная затея держать совет натощак. Самого ярла по пути с корабля задержал Хаддинг дроттар, настаивавший на срочной необходимости обновить развешанных еще Биргиром на зубцах стены покойников, за утратой последними товарного вида и богоугодности. Горму удалось перенаправить пыл молодого служителя Одина в менее разорительном направлении, поделившись с Хаддингом соображением, что на новой проездной башне очень к месту оказался бы отлитый из бронзы и установленный над воротами во славу Высокого, например, восьминогий конь Слейпнир. Дроттар отправился в нижний город искать Вегарда Костыля, а ярл в сопровождении Родульфа пошел в замок, заранее удрученный следующим делом, которое нужно было разрешить. Скальд-сквернословец, поднимавшийся по ступеням чуть позади, смачно чавкал – он последовал примеру своего предводителя в отношении буженины, но положил медвежатину на кусок сыра вместо хлеба, для полноты ощущений макнув угощение в сметану.
Щеня мерял двухцветные камни пола шагами. Его щеки и уши были красны, свидетельствуя об охватившем знахаря волнении. Помимо жреца и кузнеца, в покое присутствовали, неожиданно для Горма, винландские шаманы, Ингимунд, и сидевшая в кресле Тира с правой рукой в лубке из глины, полос вязовой коры, и холста. Ярл уставился на пленницу. Встретив его взгляд, анасса сказала на не вполне уверенном танском:
– Ваш закон дает воину право…
– Воину? – усомнился Кнур.
– Пепяка… – прожевав, Родульф учтиво размазал тыльной стороной руки сметану, стекавшую по бороде, и поклонился Тире. – Десятка три наших Тира дротнинг своей рукой уложила, если не больше.
– Дева-щитоносица. В правах равна воину, – подтвердил Ингимунд.
– Переведи, – обратилась анасса к скальду и перешла на этлавагрский, одновременно певучий и шипящий.
В ее устах, он звучал очень красиво. Горм поймал себя на том, что в переливах речи девы он разбирает некоторые слова, похожие на язык Вёрдрагнефы.
– Воин имеет право знать, какой пытке его обрекают, – дрогнув голосом, сказал Родульф.
– Воин. Имеет право, – подтвердил лолландец.
– Помните, что я сказал? – Щеня, у которого только что пар из ушей не шел от возмущения, указал в направлении ворот замка. – «Лучше голову сложить, чем страху навьему служить?» Вот уже докуда дослужились – отроковиц пытаем!
– Стойстой, – Неррет просительно развел руками, его лицо приняло растерянно-барсучье выражение.
Ученик шамана задал учителю пространный вопрос.
– Амактуукнерретуунерк спрашивает, за кого пойдет замуж Тирадротнинг, за Гормярла или за Йормунреконунга, и почему в ее племени нет шамана нанести нужные узоры? – Саппивок явно разделял недоумение ученика. – Правда, почему? Стойстой!
Глаза шамана, обычно не шире щелочек, вдруг округлились.
– Йормунреконунг хочет, чтоб мы сделали неправильные узоры! Чужого племени! Плохое дело, плохое!
– Давайте подумаем, – сказал Кнур. – Поди, вместе сообразим, как без пыток обойтись?
– Тороливо мне предложил яда, – поделилась пленница.
– И без яда, – дополнил кузнец. – Да чтоб Йормунрека провести. Как у него вообще на такую красу рука поднялась?
– Может, рука только и поднялась? – выпалил Родульф и осекся, прикрыв рот ладонью.
Обнаружив на руке сметану, скальд принялся ее слизывать.
– Сказать, мол, замучили, умерла, – продолжил Кнур. – Тело подменить, а деву переправить – хоть в Винланд к Гормовой родне.