– Их вера была – карр! – слаба! Торстейн Красноносый!
Фьольнир повернулся к нагому дроттару.
– Один испытал тебя! Карррр! Ты будешь служить ему на месте Льота!
Верховный жрец ткнул валявшееся у его ног заостренным наконечником своего посоха, тем прекратив булькающий вой.
– Если тех, кто стрелял, так приложило, представляю, что это оружие делает с теми, в кого стреляют, – не удержался Горм. – Кстати, куда пули-то пошли?
Торлейв, распрямившись с некоторым усилием (и даже с легким хрустом), оделил младшего ярла взглядом, лучше любых слов передававшим суждение, что тому стоило бы захлопнуть хлебало, пока Одинова птица не влетела.
– Так что, конунгу сказать, к северному походу оружие готово не будет? – спросил Хёрдакнутссон.
Так как ответа не последовало, он пошел обратно в направлении гряды дюн, Торлейв и Хан слева и справа. Поодаль от воронки, охранники, негромко ругаясь, пытались избавиться от песка в глазах.
– Пуль переложили? – сказал старец, когда троица поравнялась с первыми соснами.
– Если так, Оди хорошо отомстил за свою смерть, – решил Горм. – А может, йотунская смесь в замену пороху не годится. Кнуру расскажу, может, он сообразит.
– Правда, что этот порох твой зять по сестре единолично придумал?
– Он с виду неказист, а малый не промах, – уклонившись от прямого ответа, Гуннбьорнов шурин решил воспользоваться приемом, в свое время подсмотренным у Бейнира, и ответил на вопрос, неловкий для себя (не выдать бы Кнура), вопросом, неловким для собеседника. – Торлейв, не в обиду, но я давно хотел спросить – почему не уйдешь из Йормунрекова зверинца? Ты-то ему никаких клятв по дури не давал? И Адальфлейд с Адальстейном бы тебя приняли и золотом осыпали, и старый Грим в Туле, если жив еще, или тот же Трондур со Скеггьяра, не говоря уж о моем отце.
– Не могу, – ответил мудрец. – Он мне вместо сына. Такой был смышленый малец, все схватывал, в пятнадцать лет мог взрослого мужа и переспорить, и побороть. Как мне его теперь бросить? И жалко, и стыдно. Нет, никак не могу – нужен я ему. Без меня, он такого наворотит… Вспомни, как я в Ологите с флотом остался, а он за Птуо войско повел.
– Да, с Ильдисунной неловко как-то вышло. На том и Гуталанд потеряли. Йормунрек, он на словах вроде и меру жестокости знает, только вот сам себя остановить не может, – Горм припомнил разговоры Щени с Саппивоком. – Как вселяется в него кто.
– Ну прямо вселяется, – Торлейв заметно пригорюнился. – Если с ним что не не так, в том моя вина. Оттого и стыдно. Я ж его, считай, вырастил.
– Не кори себя, в круге земном, каждый в ответе только за свой дренгрскапр, – ярл невольно посочувствовал старцу. – Что он смог от тебя взять, то взял, потому и вырос сильным воином и мудрым ратоводцем. А откуда все зверство его… Может, пока еще у Хакона рос, дрянь какая вышла? Говорят…
– Мало ли что говорят. Здесь я к гавани сверну, проверить, не надо ли на Кормильце Воронов таран укрепить.
Торлейв свернул с тропы вправо. Горм мысленно треснул себя по лбу за чересчур прямой расспрос мудреца. Тира недавно говорила что-то как раз насчет лучшего способа выведать у умного собеседника побольше. «Не докучай ему и не допытывайся, а просто слушай с живым любопытством. Изредка переспрашивай. Что у него на уме, о том он рано или поздно заговорит.» Иронически (замечательно полезное слово, отсутствующее в танском), анасса была обязана своей жизнью старцу, и в то же время, Торлейв в значительной степени отвечал за все ее беды, начиная с падения багряной гегемонии – как прямым участием в подготовке набега, так и тем, что вырастил и обучил Йормунрека. С третьей стороны (учитывать которую необходимо любому мало-мальски сносному игроку в Три Воинства), если бы Норны не спряли вместе нити Торлейва и Йормунрека, а затем и Горма, последний вряд ли встретил бы Тиру. Хотя встреча могла произойти и по-другому. Ударь Кьяров таран чуть ближе к одному из паровых котлов Кормильца Воронов, безумный конунг скорее всего отправился бы в Гладсхейм к Гнупе, раруггам, и бойцовым крысам, а Хёрдакнутссон запросто мог бы завернуть в Лимен Мойридио, например, с посольством, как ярл Йеллинга и правая рука Бейнира. Пошли бы на Змее Бурунов – Кьяр у прави́ла, Реннир у грота-браса, Корило играл бы на волынке, Гутфаст на колокольцах…