– Как тебя зовут, живой?
– Утопил Гарпун.
– Ты утопил гарпун, потому что китенок выпрыгнул из воды перед китом?
– Да.
– Ты не нарушал никаких охотничьих запретов, не охотился на зверей, кормящих детенышей, не бил копьем рыбу, идущую на нерест?
– Нет, никогда.
– А вот тот дух на дальнем берегу много лет назад убил белька. Дубиной по голове. И содрал с него шкуру, а мясо бросил. Он нарушил те табу, которые я охраняю. Ты, Утопил Гарпун, хороший охотник, и будешь сильным шаманом, если сможешь мне помочь. Если ты возьмешься сделать, что я тебе скажу…
Клыкастый хищник уселся перед чумом. Пальцы его задних лап были соединены перепонками. На брюхе шерсть была особенно длиной, под ней угадывались складки кожи. Одна из этих складок вдруг зашевелилась, как будто оттуда кто-то пытался вылезти наружу. Утопил Гарпун оторопел – действительно, из только что плотно закрытого мехового кармана в животе зверя вдруг высунулась пушистая черная мордочка-топорик с маленькими желтыми ушками, за ней последовала длинная и подвижная шея, потом из кармана протиснулись передние лапы и задрыгали в воздухе. Ученик шамана с удивлением смотрел на странные роды (если это были роды). Зверенок требовательно запищал. Его писк был чем-то похож на голос детеныша морской выдры. Самка лизнула поднятую к ее устрашающей морде мордочку огромным черным языком, потом подставила свою переднюю лапу под ищущие опоры лапы зверенка. Маленькое существо (вообще-то оно было ростом с крупного волка) выбралось наружу целиком, без каких-либо следов пуповины и последа, как будто не родилось, а вылезло из спального мешка. «Может, это и есть спальный мешок на брюхе?» – догадался Утопил Гарпун. Котенок хранительницы табу охоты ткнулся в материнскую лапу, потом просунул любопытный нос в чум. Как от анирни́ка исходил холод, так от клыкастого котенка – тепло.
– Если ты возьмешься сделать, что я скажу, Желтые Ушки будет твоим проводником в мире духов. Хочешь такого проводника?
Котенок (или щенок?) обнюхал спальник, лизнул остатки жидкости в котелке, наморщил нос, чихнул, и потряс головой. Утопил Гарпун протянул руку и погладил зверенка. Его шерсть была густой и слегка влажной. Когда рука начинающего шамана коснулась загривка духа-детеныша, он выгнул длинную шею и снова пискнул, на этот раз умиротворенно.
– Хочу, могучий дух, защитница зверят! Но смогу ли я сделать то, что ты мне велишь?
– У меня есть для тебя два задания, шаман. На первое у тебя уйдет много времени, и мой сын тебе с ним поможет – отвадить атшенов от моей горы. Остальные табу не нарушали, я не могу их трогать, но они смердят мертвечиной и оскверняют своей близостью мое логово.
– Может статься, теперь и выйдет у тебя взять меня за море, – с надеждой сказал анирни́к.
– А второе задание тебе нужно будет выполнить прямо сейчас, когда откроешь глаза…
– Так они уже открыты! – возмутился было Утопил Гарпун, но обнаружил, что лежит в спальнике, на боку, и точно – с закрытыми глазами. С некоторым усилием он разлепил веки. В чум пробивалось серебристое сияние предрассветного неба, ни анирни́ка, ни духа-защитницы детенышей нигде поблизости не было, огонь, горевший на плоском камне, давно погас, и угли покрылись золой. Снаружи раздался знакомый писк. Ученик Брата Косатки вылез из спальника, отодвинул полог, вздрагивая от холода, надел штаны и торбаса и, выворачивая кухлянку, попытался определить направление звука, шедшего со стороны реки. Вроде бы, писк раздавался из-за скалы вниз по течению от чума. Там же кто-то крупный громко плескался в воде.
Утопил Гарпун влез в холоднющую, но сухую кухлянку, вытащил из чума копье, и побежал в направлении звука. Скала была не очень высокой, и забраться на нее не составило труда. Со скалы, молодой шаман увидел источник плеска – вверх по реке, из моря заплыла большая косатка. Она тыкалась носом в скалу, пытаясь что-то вытащить из неглубокой расщелины. В воде расплывалось темное пятно – кровь. Из расщелины снова кто-то пискнул, очень жалобно, словно зовя на помощь. Утопил Гарпун приблизился к краю скалы, присел на корточки, и глянул вниз.