Шпион внезапно понял, что придавало этим рабочим такой странный вид. Это было выражение их лиц. Словно у манекенов, их лица выражали крайнюю мечтательность. Вистерт решил, что дело не в наркотиках; это было что-то более глубокое, более фундаментальное — что-то, затронувшее их природу. Их глаза странно блестели.
Затем перемещение этого типа людей закончилось, и лифты начали поднимать и опускать с другие группы людей. Эти люди, тоже нормального роста, казались чрезвычайно нервными. Их походка была порывистой, а мышцы на их лицах бесконтрольно подёргивались. И всё же это была не та нервозность, которая ассоциируется с истерией; это была скорее чувствительность энергичных, нервозных личностей.
В чём же заключалась разгадка этой тайны? Почему происходила смена сотрудников, которые были так похожи в своей группе и так сильно отличались от других групп? Вистерт понял, что ключ к разгадке будет бесценной информацией для американской штаб-квартиры. Тогда Вистерт поставил перед собой единственную цель — самому спуститься вниз и посмотреть, чем заняты эти жалкие, похожие на рабов существа.
Глава 2
Плащ-невидимка
— Mon dieu! — воскликнул барон Лайглон, говоря по-французски, на официальном языке Союзных Государств Европы. — Что всё это значит?
Он обвёл рукой огромный цех, заполненный трудящимися людьми. За арками с колоннами он увидел другие большие помещения и понял, что там есть ещё три подуровня такого же характера. Было странно обнаружить всё это под простым кирпичным зданием в полупустыне.
Его спутник, директор Бергманн, усмехнулся, увидев его удивление.
— Вы удивлены, барон? — он говорил по-французски с гортанным немецким акцентом. — А откуда, по-вашему, взялись наши великие военные изобретения?
— О, я, конечно, знал, месье Бергманн, что это место существует. Что оно было создано за десять лет до начала великой европейско-американской борьбы за мировое господство. Но из-за полнейшей секретности, с которой это было сделано, никто, кроме самых высокопоставленных чиновников, точно не знал, где всё это находится и чего от него ждут.
— Естественно, — сказал директор, — секретность была превыше всего, мы же не хотели, чтобы американские шпионы пронюхали об этом.
— Конечно, — согласился барон и рассмеялся. — Месье Бергманн, если бы Америка только подозревала о существовании этого места! Они, несомненно, отозвали бы половину своих воздушных сил из сектора Нила, чтобы атаковать и разбомбить ваше уютное гнёздышко.
Директор радостно закивал:
— Без сомнения, барон, без малейшего сомнения! Ибо именно здесь в большом количестве выпускаются плащи-невидимки, экраны для поглощения радиоволн и сверхзвуковые пушки — вот лишь три изобретения, которые позволили дать отпор могущественной Америке.
— Позволили дать ей отпор! — презрительно хмыкнул барон. — Эти изобретения переломили ход войны! Да, это так. Через месяц Европа перейдёт в наступление после трёх лет обороны. Наше первое направление… — он замолчал и беспокойно огляделся по сторонам.
Директор улыбнулся.
— Чего вы боитесь — шпионов? Только не здесь!
— На мгновение у меня возникло неприятное ощущение, что за нами наблюдают, — признался барон.
— Ах, здесь нет шпионов! — уверил его директор.
— Тем не менее… — барон не стал возвращаться к прерванной теме, всё ещё испытывая беспокойство. Вместо этого он снова махнул рукой, указывая на окружающее их производство. — Месье Бергманн, раз уж я здесь впервые, расскажите мне, как вам удалось добиться таких замечательных успехов в военной и научной сферах за столь короткое время. Я видел много трудолюбивых людей — странных людей, с физическими или умственными отклонениями, как такое возможно?
— О, вы очень проницательны, барон, — сказал директор. — Да, все эти люди изменены, за исключением, конечно, моих сотрудников, которые являются обычной обслугой и солдатами. Но они, барон, изменены с определённой целью! Возможно, вы мало что знаете о биологии. Она — дело всей моей жизни. Я расскажу, чего я достиг; затем вы сможете судить, гениальны мои работы или нет.
Директор, потирая руки, начал:
— С ранних лет я был очарован изучением тайн человеческой природы, особенно таких её свойств, как интеллект. Что же такое интеллект или интеллектуальные способности? Очень скоро я столкнулся лицом к лицу с вопросом о железах. Каждым человеком в значительной степени управляют десять желёз внутренней секреции. Эти маленькие органы вырабатывают определённые мощные химические вещества, называемые гормонами, которые вступают в реакцию с кровью и делают человека таким, какой он есть — умственно и физически!
Вы, наверное, слышали о сахарном диабете и его лечении инсулином. Инсулин — это гормон, вырабатываемый поджелудочной железой, расположенная рядом с желудком. Возможно, вы слышали о кретинизме и его искоренении с помощью приёма тироксина, который является гормональным продуктом щитовидной железы, расположенной в области шеи. Диабетики, кретины, а также люди с аномально высоким ростом, интеллектуалы, сверхчувствительные люди — это результат чрезмерной или недостаточной активности этих самых желёз.
Мне пришло в голову, что с помощью этих желёз можно творить чудеса. Я проводил бесконечные эксперименты с животными. Но животные меня не удовлетворяли; я хотел, чтобы в качестве подопытных выступали люди!
Барон невольно вздрогнул и отвёл взгляд от фанатичных глаз-бусинок директора.
— Мне представился шанс десять лет назад, — продолжал учёный. — Военные чиновники умоляли меня разработать для них новейшее вооружение, с помощью которого можно было бы вести войну против могущественной Америки, которая медленно, но верно завоёвывала господство в Африке и Азии, уже имея его в Южной Америке. Я изложил свои планы — пообещал великие изобретения. И всё, о чём я просил — это осуждённые преступники из тюрем, отбросы общества. И разрешение использовать их в качестве лабораторных объектов!
— Моё прошение было удовлетворено в отчаянной надежде, что я знаю, что прошу. Они не жалеют — члены Правительственного совета — о том, что согласились. А, барон?
Француз кивнул, но на лбу у него выступили капельки пота.
С воодушевлением в голосе учёный продолжал:
— Затем началась моя монументальная работа. Я провёл большую серию экспериментов с продуктами жизнедеятельности этих желёз на подопытных людях. Не прошло и пяти лет, как я начал замечать некоторые признаки успеха. Я начал создавать порядок из хаоса, простоту из сложности. И эти мои неутомимые, сверхумные работники — он показал рукой на мужчин в джинсовой одежде — являются моими символами успеха!
Барон кивнул, но на душе у него было тоскливо. Люди — а преступники, всё же люди — были, как кролики, объектами экспериментов холодного, бессердечного научного гения. И всё же, — барон задумчиво вздохнул — всё это служило определённой цели. Благодаря этому Союзные Государства Европы приблизились к своей цели — стать мировой державой.
— Оставим общие места и поговорим о некоторых моментах более подробно, — продолжил директор. — Вы видели восьмифутовых гигантов, которые выполняют всю тяжёлую работу в цехах. Это были обычные люди, которым давали большие дозы гормона, вырабатываемого гипофизом. Это вещество способствует росту костей и тканей сверх нормы. Чтобы придать им дополнительную силу в соответствии с их высоким ростом, их также кормили гормонами коры надпочечников. Это самые простые из моих превращений.
— А теперь подумайте о людях во второй секции, выполняющих механическую работу: установку механизмов, управление машинами и тому подобное. Они перенасыщены гормонами коры надпочечников, которые придают им силу и решительность, и гормонами мозгового вещества надпочечников, придающими им большую работоспособность. Они работают по шестнадцать часов в день, не уставая; каждый из них стоит трёх обычных человек.