– Понятно. – Моргана нахмурилась. – А ваш муж хотел стать президентом?
Марианна пожала плечами.
– Это был его долг, – ответила она безо всякого выражения.
Моргана подошла к окну и выглянула из него на омытые дождем холмы.
– А вы не считаете, что теперь это долг Луиса? – мягко спросила она, поворачиваясь к пожилой женщине и прямо глядя на нее.
Марианна прищурила глаза.
– Луис поступит в семинарию в Волтио, – ответила она. – Его долг лежит совсем в другой области.
Моргана сжала губы.
– А кто решает, в какой области лежит его долг? – спросила она с внезапным воодушевлением.
Марианна застыла.
– Я сделаю вид, что не расслышала этого вопроса, сеньорита. Но будьте уверены, Луис вам не достанется. Он не будет принадлежать ни одной женщине!
Моргана вытаращила на нее глаза, ошеломленная злорадством, прозвучавшим в голосе старухи.
– Вы так говорите, как будто вы... как будто вы его ненавидите! – воскликнула она.
Марианна приподняла брови.
– Я? Ненавижу Луиса? – Она покачала головой. – О нет, я люблю его, сеньорита, и он любит меня. Он мой первенец, мой любимый сын!
Моргана лихорадочно размышляла.
– Но разве вы не понимаете, сеньора, что вы все смешиваете в кучу! Это ваше собственническое отношение, и только оно, а вовсе не долг принуждают Луиса поступить в семинарию! Вы пользуетесь смертью его отца, чтобы шантажировать его и принудить сделать то, что чуждо его натуре!
Глаза Марианны засверкали холодным огнем.
– Да что вы об этом знаете? О смерти его отца? Ничего! Никто не знает – только я!
– О чем вы говорите? – переспросила Моргана. Она была заворожена словами Марианны, как кролик бывает заворожен змеей.
Марианна подалась вперед.
– Я скажу вам кое-что, сеньорита, то, чего никогда никому не говорила. Но вы не сможете использовать это против меня, потому что никто вам не поверит. Единственный человек, который знал об этом, уже умер, а я не могла оскорбить память своего мужа.
Моргана насторожилась.
– О чем вы говорите? – повторила она.
– Вы уже слышали, не так ли, что мой муж был убит в то время, когда я уезжала в Америку на операцию?
- Да.
– Так оно и было. Но что не стало достоянием гласности, так это то, что мой муж был убит в объятиях другой женщины!
Моргана смотрела на нее, не в силах поверить. Лицо Марианны было искажено горечью, и, сейчас она выглядела старше, чем когда-либо.
– Видите, сеньорита, – сказала она горестно. – Я почти двадцать лет прожила, оберегая память человека, который не был мне верен. Хотя, возможно, вначале я скрывала все просто в целях самозащиты, но с годами Карлос стал легендой в этой стране, и я знала, что не могу предать его.
– И потому вы решили предать его сына! – Моргана была потрясена до предела.
– Нет! – быстро возразила Марианна. – Нет. Луис не такой, как его отец, он весь в меня, сильный и верный. А вот Рикардо пошел в отца.
Моргана перевела дыхание.
– И вы отказываете своему любимому сыну в нормальной жизни! – воскликнула она. – Почему же не Рикардо?
– Рикардо такой безответственный – ему ни до чего нет дела, кроме своей шкуры.
Моргана поняла, что ей сейчас лучше уйти. Ей стало тошно от отвращения к этой женщине, которая использовала родного сына для своих целей.
– А на Рикардо у вас нет никаких планов? – спросила она, направляясь к двери.
Марианна развела руками:
– Рикардо сам строит свои планы. Он просто трус, сеньорита, а я не стану тратить время на трусов!
Моргана поколебалась.
– Скажите мне еще одну вещь, – попросила она.
– Смотря что, – насторожилась Марианна.
– Скажите, зачем Рикардо понадобилось, чтобы я была на том самолете? Зачем ему нужно было, чтобы я оказалась здесь?
Марианна усмехнулась:
– Тут все очень просто. Как только Луис получит сан священника, он автоматически потеряет свое имя, и тогда Рикардо станет последним из рода Сальвадор. Он опасается за свою шкуру, сеньорита. Вот и все. Он боится, что, если революция не удастся, его жизнь будет кончена.
– А я... я должна была стать причиной непослушания Луиса?
– Да, сеньорита, вы правильно поняли.
Моргана недоверчиво покачала головой:
– Но почему именно я? Я почти не знала Луиса, когда приехала сюда.
Марианна пожала плечами:
– Там, в нашем посольстве в Рио, был какой-то прием, не так ли? – Моргана кивнула, и она продолжила: – Луис никогда не связывается с женщинами, но по каким-то причинам Рикардо уловил, что Луис... ну скажем, нашел вас привлекательной. И этого оказалось достаточно для того, чтобы он разыграл всю эту комбинацию. На самом деле самолет все равно был нужен. А вы были просто дополнительным стимулом, вот и все.
Моргана сгорбилась:
– Не могу в это поверить.
– Тем не менее это истинная правда. К счастью, Рикардо недооценил силу характера Луиса, иначе он мог бы затеять что-нибудь и похуже. – Марианна слегка улыбнулась, теперь совершенно уверенная, что победила Моргану в этом словесном поединке. – Однако ему не удастся сделать ничего такого, с чем мы не справились бы, – добавила она.
Следующие два дня тянулись бесконечно долго. Луис не возвращался на виллу, и Моргана все время проводила в борьбе с депрессией, которая грозила совсем захлестнуть ее. Часами напролет она сидела одна в своей комнате, не желая рисковать тем, что столкнется где-нибудь в доме с Марианной. У нее не было никакого желания снова переживать те душевные муки, которым так безжалостно подвергла ее старуха, и ей страстно хотелось убежать отсюда, снова оказаться среди людей и вещей, знакомых и любимых с детства.
Она думала об отце – наверное, он уже отчаялся когда-нибудь увидеть дочь. Чем он теперь заполняет свои дни? Лекционный тур, который должен был закончиться через пару дней после прилета Морганы в Лос-Анджелес, уже позади, и ничто больше не держало его в Соединенных Штатах. Моргана подумала, что, может быть, он действительно полетел в Рио, а может, ему пришлось вернуться домой, в Англию. Ведь, в конце концов, у него там были дела, работа, какие-то вещи, требовавшие его личного участия. Но осознание того, что он сейчас находится за тысячи миль от нее, в ее нынешнем положении казалось невыносимым.
Один раз на виллу приезжал Рикардо, Моргана виделась с ним, но только в присутствии его матери, и он не выказывал ни капли той кипучей наглости, которую позволял себе раньше. Напротив, он был сдержан и покорен и явно подчинялся доминирующему влиянию матери.
Педро был единственным, с кем Моргана могла по-настоящему поговорить. Хотя их конные вылазки были теперь запрещены, они встречались во дворе виллы, и мальчик показал Моргане стойла и ухоженный сад, весь в цвету под искусственной защитой стен. Вначале Моргана не желала упоминать в разговоре имени Луиса, но, когда они узнали друг друга получше, она попросила:
– Скажи мне кое-что, Педро. Что добывают в шахте в долине? Что именно дает Сальвадорам эту власть – или богатство, если хочешь?
На тонком юном лице Педро появилось беспокойство.
– Я никак не могу вам этого сказать, сеньорита. Я не имею права открывать вам это. Вы должны спросить об этом у О Халкао! Или сеньору Марианну!
– А ты думаешь, они мне скажут? – Марианна оперлась о стену двора, обрывая лепестки отцветавшей магнолии. – Ты же сам знаешь, какого мнения обо мне сеньора!
Педро склонил голову.
– Сеньора Марианна – гордая женщина, – сказал он наконец. – Наверное, гордость – это грех, я не знаю, но я зато знаю, что сеньора Марианна часто не так смотрит на вещи, как все остальные.
Моргана пристально посмотрела на мальчика:
– Она ведь когда-то была первой леди Монтераверде, да?
Педро кивнул:
– О да, сеньорита. Сеньоре это нравится. Когда она и господин президент приезжали сюда изредка, ну... как бы это сказать... на отдых, мама говорит, она была тогда такой милой, настоящая гранд-дама.