Тюльпанов внимательно слушал.
— Тренировались вы на учебном пункте, умеете рассматривать местность? — спросил Смолярчук.
Молодой солдат кивнул головой и вздохнул.
— Тренировался.
— Почему же забыли школьную науку? Память плохая?
— На память я до сих пор не жаловался, товарищ старшина.
Ответ молодого солдата показался Смолярчуку дерзким. Старшина нахмурился. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь вступал с ним в пререкания. Он любил обучать молодежь пограничному искусству, охотно делился своим богатым опытом, но любил также, чтобы его слушали беспрекословно, затаив дыхание, чтобы верили каждому его слову, чтобы высоко ценили его славу и не скупились на восхищение его следопытским умением.
— Вы больше слушайте, товарищ Тюльпанов, — сказал старшина, — да на ус наматывайте и меньше разговаривайте.
Лицо Тюльпанова стало серьезным, ни одной насмешливой искорки в глазах. Он понял, что не должен ни при каких обстоятельствах ущемлять самолюбие и гордость своего учителя.
«Нет, парень он все-таки хороший! Зря я на него набросился», — подумал Смолярчук, разглядывая своего напарника. Густые черные, сросшиеся на переносице брови старшины разошлись, и разгладились морщины на лбу. Он улыбнулся и спросил:
— Вы откуда родом, товарищ Тюльпанов?
— Донецкий. Степняк. Не приходилось бывать в наших краях?
— Нет, не приходилось. А что вы делали до службы? Учились?
— Недоучился. Работал. Больную мать и сестренок кормил. С тринадцати лет хлеб зарабатываю, товарищ старшина. Слесарил. Был монтажником, верхолазом, монтером. Одним словом, все больше с железом и сталью дело имел.
Смолярчук опять внимательно посмотрел на своего помощника.
— Я тоже около железа с малых лет. Слесарь. Тракторист. Механик. Так что мы с вами, товарищ Тюльпанов, вроде как бы земляки. — Смолярчук встревоженно посмотрел вокруг. — Разговорились мы с вами чересчур, без нормы. Не положено! Пошли!
Он широко взмахнул палками, с силой оттолкнулся и легко, с веселым хрустом заскользил по хорошо накатанной высокогорной лыжне.
Снег на дозорной тропе, оттаявший вчера под горячими лучами горного солнца, за ночь покрылся глянцевитой ледяной коркой, и хорошо смазанные лыжи не проваливались и не оставляли заметного следа. Смолярчук двигался медленно, опустив голову, и пристально разглядывал снежный покров.
Дозорная тропа опоясывала вершины прикордонного хребта. Начинаясь на северо-востоке, у пограничного поста, она огибала горы Каменную, Верблюжью, Генеральскую, Безродную, Зеленую и потом круто поворачивала на запад, подрезая пограничный хребет до стыка с соседней заставой.
Смолярчук обогнул голую скалистую макушку горы и остановился. Он воткнул палку в снег, озабоченно поправил шапку, удобнее приладил висевший на ремне автомат, укоротил поводок насторожившегося Витязя. Лицо старшины стало необыкновенно серьезным, а глаза строгими. Тихо, почти шепотом, сказал:
— Дальше идти надо очень осторожно.
— Почему? — вырвалось у Тюльпанова.
— Снег, — скупо, загадочно ответил Смолярчук.
Тюльпанов понял его так: «Берегись снежного обвала!» И не ошибся.
За поворотом дозорная тропа извивалась узким карнизом по крутому, почти отвесному склону горы. Справа — глубокая пропасть, на дне которой росли уже настоящие, не карликовые, темнозеленые деревья. Слева, закрывая часть неба, высились снежные ребристые пирамиды, готовые рухнуть от одного прикосновения к ним или даже от сотрясения воздуха. Откуда здесь, над самой пропастью, такое скопление снега? И почему висит над тропой, почему не обваливается? Что удерживает эту высоченную снежную волну?
Внимательно вглядитесь в подножие гигантской пирамиды, воздвигнутой в течение долгой горной зимы метелями и снегопадами. Видите яркозеленый хвойный кустарник? Это высокогорная карликовая сосна. Дугообразные ее ветки, распростертые почти параллельно земле, сплетясь одна с другой образовали мощные заросли, преградившие путь снежной лавине.
Миновав опасное место, Тюльпанов оглянулся.
— В прошлом году здесь погиб пограничный наряд. Три дня откапывали, — сказал Смолярчук и двинулся дальше.
Тюльпанов пошел за ним.
Пройдя километра полтора, Смолярчук снова остановился. Облокотившись на палки, внимательно рассматривал он дозорную тропу.