Тюльпанов родился и вырос в большом донецком городе и до военной службы ни одной ночи не провел под открытым небом, в горах, у реки или в степи. Чаще всего в полночь он уже крепко спал. Никогда в жизни он не подвергал себя никаким опасностям, оттого он плохо ориентировался и нервничал сейчас, повсюду слышались ему подозрительные шорохи.
Держа автомат наизготовку, Тюльпанов продвигался вперед. Чуть сбившись с тропинки, он наскочил на камень, споткнулся и упал.
— Что случилось? — склонившись над Тюльпановым, шепотом спросил подбежавший Смолярчук.
— Так… ничего… — Тюльпанов поднялся отряхиваясь.
— Переживаешь? — Старшина сочувственно, одобряюще похлопал напарника по плечу: — Терпи, солдат, генералом будешь!
Они снова рассредоточились и молча продолжали движение вдоль границы. Туман отяжелел, отступал, заполняя собой горные ущелья, лесные опушки, лощины и сырые низины, освобождая из своего плена горы, леса и прибрежную равнину. Все небо закрывали плотные темные облака. Через некоторое время середина неба стала светлеть, показалась круглая неяркая луна. Она светила недолго, лишь одно мгновение, но Тюльпанов все же успел заметить на скале, возвышавшейся над Тиссой, две тоненькие, как в бинокле или стереотрубе, скрещенные черточки. Это железный крест, памятник юноше и девушке, погибшим здесь еще в прошлом столетии. Предание гласило, что они были влюблены друг в друга, но недобрые люди попытались их разлучить. Они не смирились. Их обвенчала по своим обрядам весенняя лунная ночь втайне от людей. Одни лишь соловьи славили их счастье, а ранним утром, перед восходом солнца, муж и жена взобрались на самую высокую скалу и, взявшись за руки, бросились вниз, в ледяную, кипящую пеной Тиссу. Они решили, что лучше погибнуть, чем жить порознь. И после их смерти добрые люди поставили памятник в честь великой любви.
Тюльпанов подумал, что, может быть, влюбленные, перед тем как погибнуть, проходили по этой же тропе, по которой он шел теперь. «Интересно, о чем они говорили перед смертью? Проклинали своих палачей? Молились богу? Я бы воевал, а не бросался со скалы!»
«Скала влюбленных», как ее здесь называли, осталась позади. Тюльпанов снова стал думать о своей службе, А что, если сейчас нарушитель рвется к границе, плывет через Тиссу, затаился между валунами или в кустарнике? Широко открытыми глазами напряженно всматривался Тюльпанов в сумрак ночи, беспрестанно поворачивал голову то влево, то вправо, оглядывался назад. Он хотел слышать все, чем жила ночная граница.
Впереди на обочине тропы из мрака выступило что-то черное, похожее на крадущегося человека. Тюльпанов остановился, направил автомат на подозрительное пятно и условным сигналом подозвал к себе старшего наряда. Смолярчук и Витязь подбежали бесшумно. Они оба легли рядом с Тюльпановым. Овчарка вела себя спокойно.
— В чем дело? — шепотом спросил старшина.
Молодой солдат кивнул в ту сторону, где темнел силуэт человека.
— Человек стоит.
Смолярчук улыбнулся;
— Дерево это!
Тюльпанов опустил автомат. Он был смущен.
Смолярчук утешил его:
— Ничего, не переживай зря. Мне тоже в первое время под каждым кустом нарушитель мерещился.
Издали, из-за Тиссы, опять донесся колокольный звон. Тюльпанов толкнул Смолярчука:
— Откуда это?
— На той стороне, за границей, — спокойно сказал старшина. — Наверное, трезвонят по случаю какого-то праздника.
Пошли дальше. Теперь Тюльпанов осторожно оглядывался по сторонам, терпеливо вслушивался в ночь, боялся еще раз увидеть то, чего не было, — поднять ложную тревогу, попасть впросак. Так он прошел метров сто и вдруг явственно услышал шорох в кустарнике. Растерянно остановился, веря и не веря своим ушам, размышляя, надо или не надо просигнализировать старшине. Но тот сам подозвал его к себе.
— Слышишь? — спросил Смолярчук.
— Да, — непослушными губами прошептал Тюльпанов.
Витязь натянул поводок, рвался в кустарник.
— Вперед! — приказал старшина и, обернувшись к Тюльпанову: — За мной!