Увлекаемый стремительным, сильным Витязем, раздирая лицо и руки колючим терновником, Смолярчук пробился сквозь прибрежный кустарник и выскочил к служебной полосе, откуда доносился шорох. Если враг прорвался через границу, то здесь на полосе, он обязательно оставил свой след. Смолярчук включил фонарь. Да, на Мягкой, рыхлой земле были ясно видны какие-то отпечатки. Опустившись на корточки, старшина начал их внимательно изучать. Тюльпанов с волнением смотрел на работу опытного следопыта.
— Нарушитель?
— Четвероногий нарушитель. Дикий кабан на водопой побежал. Поставь вешку.
— Это зачем?
— Для приметы.
Тюльпанов осторожно, стараясь не шуметь, срезал ветку, воткнул ее в податливую землю.
— Ну, а теперь пойдем своей дорогой, — сказал Смолярчук.
Они вернулись на дозорную тропу и снова медленно продвигались вдоль Тиссы, тщательно проверяя служебную полосу. В нескольких метрах восточнее погранзнака N 361 пограничники остановились. Их внимание привлекли отпечатки копыт лошади, ясно видневшиеся на черной, хорошо обработанной почве. Смолярчук опустился на корточки, молча изучал следы. Тюльпанов ждал, что старшина поднимется и спокойно скажет: «Конь на водопой прошел». Старшина молчал.
— Что, настоящий конь? — потеряв терпение, спросил Тюльпанов.
— Похоже на то.
Продолжая изучать след, Смолярчук встревоженно задумался. Чей конь мог оказаться здесь ночью, у самой границы? Следы были только в одном направлении — в нашу сторону. Если конь колхозный, то не мог же он перелететь к Тиссе по воздуху, а обратно вернуться по земле? Где следы к реке?
Смолярчук вытер о росистую траву испачканные сырой землей руки, поднялся.
— Смотри в оба, Тюльпанов!
Молча, настороженно, готовые каждое мгновение нападать и обороняться, они пошли по следу лошади. Витязь вел себя все более беспокойно, рвал поводок, поднимал щетиной шерсть и тихонько визжал от нетерпения, Смолярчук и Тюльпанов пошли быстрее, почти побежали, Из прохладной прибрежной мглы выступили виноградники нижнего, подошвенного края горы Соняшны. Витязь бросился вправо. Смолярчук включил фонарь, осветил прибитую вчерашним ливнем землю, на ней чернели свежие глубокие отпечатки больших башмаков с подковами на каблуках и рубчатыми пластинками на носках.
— Нарушитель!
В большую спальную комнату заставы, грохнув входной дверью, ворвался дежурный Тарас Волошенко:
— В ружье!
Полетели кверху простыни, одеяла. Все отдыхавшие после наряда пограничники в одно мгновение вскочили с кроватей. Все одновременно оделись, обулись, вооружились.
Волошенко, исполненный величия, побежал дальше, навстречу спешил, застегивая на ходу гимнастерку, начальник заставы.
Волошенко был так взволнован, с таким чувством исполнял свою службу, что сразу не мог доложить капитану о происшествии на границе, начал заикаться. Наконец, оправившись от волнения, он отрапортовал:
— Товарищ капитан! Рядовой Тюльпанов докладывает от ориентира пять: в нескольких метрах восточнее погранзнака номер триста шестьдесят один обнаружен след нарушителя, идущий в нашу сторону. Застава поднята по тревоге. Смолярчук преследует нарушителя в направлении лощины Сырая.
Шапошников спокойным, уверенным движением правой руки отдернул шторку, закрывавшую схему участка границы пятой заставы и прилегающего к ней района. В его распоряжении были считанные минуты, надо хотя бы вкратце оценить обстановку. Доставая бинокль, планшет, запасные обоймы к пистолету, гранаты, ракетницу, и патроны к ней, Шапошников размышлял. След обнаружен у погранзнака N 361. Нарушитель направился в не прикрытую нарядами лощину Сырую. Как он пойдет дальше? Скорее всего не покинет удобную лощину: она в густых зарослях, с ручьем на дне, мшистая, а верхний ее конец почти упирается в проселочную дорогу, которая выводит на Яворское шоссе. Шапошников принял решение закрыть дополнительными нарядами границу и бросить группу пограничников в тыл, наперерез нарушителю. Приказав дежурному по заставе доложить в штаб комендатуры обстановку и свое решение, капитан Шапошников сел на коня и помчался по направлению лощины Сырой, по пути Смолярчука.
«Учитель» и «Пастух» покинули колокольню еще в тот час, когда туман сплошь покрывал Тиссу и ее плоский левый берег. Пробивались к реке почти на ощупь, рискуя напороться на венгерский пограничный патруль. Здорово помогла жена «Пастуха» своей работой на колокольне: ориентировались в белесой темноте по колокольному звону. Совсем рядом слышался колокольный гул, а громады каменной церкви все-таки уже не видно: вся, от подножия до вершины, поглощена туманом.