Нарушитель, оторвавшись от границы, идет обычно с меньшей осторожностью, чем в погранзоне, не ждет никаких пограничных сюрпризов. Дударь хорошо знал эта повадки лазутчиков. Он так расчетливо расположил свой ловушки, что нарушитель никак не мог миновать их. Они были очень нехитрыми, но тем не менее действенными. Был случай, когда бывалый лазутчик, переходивший границу, темной ночью задел ногой тонкую проволоку, протянутую от дерева к дереву, поперек открытого оврага, соединявшего две части леса. К концу проволоки был прикреплен звонок, обыкновенный звонок, какой вешают в Закарпатье корове на шею. Он находился у изголовья постели Дударя и просигналил ему среди ночи о том, что в лесу появился чужой человек. Триста дней эта сигнальная проволока молчала, а на триста первый заговорила. В другой раз в яму, вырытую Дударем на важной тропинке и прикрытую валежником и мхом, попался преступник, пытавшийся скрыться за границей.
Дом Ивана Васильевича Дударя пограничники называли второй своей заставой, а самого Дударя — главным часовым второй границы, охраняемой местным населением.
Естественно, что следопыт, пограничник Дударь не мог не увидеть пуговицу, потерянную кем-то на опушке леса, не мог не встревожиться, откуда она взялась.
В горницу вошла Алена. Иван Васильевич накинул на плечи дочери пиджак квартиранта:
— Отнеси постояльцу его добро, и я… пойду к Андрею.
— Что случилось, тато?
— Потом узнаешь. Смотри тут! — шепнул он и вышел.
Через полчаса он был перед воротами заставы, вызвал через часового старшину Смолярчука, рассказал ему о своем госте и пуговице. Смолярчук сейчас же повел лесника к капитану Шапошникову.
Так была пробита первая брешь к хитроумной комбинации «Бизона».
Зубавин и Шатров единодушно решили не арестовывать нарушителя границы, скрывавшегося под маской шофера Ступака. Это успеется. Надо было установить, с кем он связан и кто он такой: рядовой исполнитель операции «Горная весна» или ее атаман, резидент.
На другой день шофер Ступак проснулся рано. Помылся, оделся и, напевая вполголоса и одновременно прислушиваясь, не донесется ли откуда-нибудь голос Алены, неторопливо спустился вниз, вышел на солнечное крылечко. Густая, прохладная тень леса покрывала почти весь двор. Трава блестела росой. Со всех сторон доносился птичий утренний гомон.
— Красота! — раскинув руки, громко произнес Ступак в надежде, что его услышит Алена.
Алены не было видно и слышно. Ступак постоял еще немного, потом спустился с крылечка и вышел со двора.
Под дощатым навесом, у самого полотна железной дороги, он увидел путевого обходчика. Дударь налаживал на рабочий ход снятую с колес ручную дрезину. С помощью стального рычага он поставил дрезину на рельсы, положил на ее площадку инструмент и поехал по направлению к туннелю. Он так был увлечен своим делом, что не заметил появления постояльца.
— С добрым утром, Иван Васильевич!
Путевой обходчик поднял голову, притормозил дрезину. Враждебная настороженность по отношению к Ступаку переполняла душу Дударя, но она не отразилась ни в взгляде, ни в выражении лица, ни в голосе. Отличный охотник и следопыт, он знал, что к опасному зверю надо подбираться тихо, ловко, застигать его врасплох.
— С добрым утром, Николай Григорьевич! — ласково приветствовал он квартиранта. — Ты куда? В графский замок? На работу?
— Угадали!
Ступак сел на край площадки дрезины, оттолкнулся ногой о щебеночный балласт. Дрезина легко покатилась под уклон, к туннелю.
В зубах старика была черная, обугленная трубка.
— Иван Васильевич, что же это вы свою древнюю люльку сосете? А где мой подарок?
— В сундук положил.
— Почему?
— Грех бросать такую люльку. Она у меня стародавняя, с того самого дня, когда Алена народилась. Извиняй, брат. С этой трубкой, с ровесницей моей доньки, я и на покой пойду.
— Понятно. Извиняю с удовольствием.
Дрезина вплотную подошла к темному входу в туннель. Ступак достал портсигар, щелкнул и, закурив, соскочил на землю, повернул направо, на узкую тропинку, ведущую в бывший графский замок, где была контора лесоучастка.
— До вечера, Иван Васильевич! — помахал он рукой путевому обходчику.
— Куда же ты, Николай Григорьевич? Поедем дальше, через туннель, напрямик.
Шофер Ступак не успел ответить. Невдалеке, в доме Дударя, грозно зарокотала трембита. Дубашевич уже знал тайну этого звука, но тем не менее испуганно насторожился.
— Громовица, — спохватился он. — Кто же это играет? Алена?
— Она самая. Каждое утро силу своих легких пробует. Садись, Николай Григорьевич, поедем через туннель, — повторил Дударь.