— Не знаю.
— Да ты видел его или не видел?
— Ну, видел. Мордастый. Высокий, как верблюд.
— Давно видел?
— Еще до отъезда во Львов.
— А после приезда не видел?
— Нет… Да чего ты пристал с этим Белограем? Пошел ты с ним знаешь куда…
Последние слова Олексы отрезвили Андрея Лысака. Он понял, что сказал лишнее, не в меру был настойчив и неосторожен в своих расспросах. А ведь дядя Любомир специально предупреждал: смотри интересуйся Белограем как бы между прочим. Надо было исправлять положение, выкручиваться. Андрей засмеялся, по-дружески обхватил плечи Олексы:
— Никуда я не пойду с этим Белограем. Не нужен он мне. С тобой я пойду, на Кировскую.
— Не пойдешь со мной на Кировскую. Я останусь здесь, на Степной. Мне надо зайти к товарищу.
Олекса снял с плеча руку Андрея, холодно кивнул и направился во двор, огороженный высоким цветущим терновником. Здесь жил Василь Гойда.
— А, вот ты и сам явился! Очень хорошо! Молодец! Чуткий товарищ, быстро догадался, что счастье в опасности.
Такими словами, глядя на Олексу смеющимися глазами, встретил его Василь Гойда.
Олекса хорошо знал характер друга и поэтому не придал особого значения его словам. Он, как обыкновенно, поздоровался, достал сигареты, сел к окну, где всегда сидел, и приготовился подробно рассказывать, как ездил во Львов, какой получил паровоз, как разукрасила его комсомольская бригада. Но Василь Гойда неожиданно направил разговор совсем на другие рельсы. Закуривая, он сказал:
— Недавно у меня была Терезия…
Олекса испуганными глазами смотрел на друга и ждал, что тот еще скажет.
— Привет тебе передавала, — добавил Гойда. — Удивляется, почему ты ее забыл, почему перестал ездить на своем мотоцикле на Соняшну гору.
— И больше ничего она тебе не говорила? — спросил Олекса. Лицо его окаменело, голос зазвенел.
Гойда сделал вид, что не замечает перемены ни в лице Олексы, ни в его голосе.
— У нас с Терезией большой был разговор, всего не упомнишь.
— Про меня она больше ничего не говорила?
— Про тебя? Постой, дай вспомнить. Да, вот!… «Соскучилась я, говорит, по Олексе, а он, дурак, не догадывается об этом, не показывается над Тиссой».
— Василь, ты брось эти свои шутки! Я с тобой серьезно. Знаешь, ты, что Терезия сделала? Она… она… — Олекса махнул рукой, отошел к окну.
Гойда похлопал ладонью по спине Сокача.
— Правильный у тебя язык, Олекса, умница: отказался слушаться твоей глупой головы и ревнивого сердца. Эх, ты!.. Поверил сплетням…
Олекса круто, всем корпусом повернулся к Гойде, воскликнул с гневом и болью:
— Не сплетни это! Я сам разговаривал с Иваном Белограем и собственными ушами слышал, что он говорил.
— Интересно, что он тебе говорил?
— Ну… почему он демобилизовался, почему приехал в Закарпатье. Ради нее все это сделал. Оказывается, он ее жених. Вот! А я, дурак… И не мне одному он хвастался своей невестой: все депо знает.
— Он, и должен был хвастаться, такая у него была роль. А вот ты, Олекса, должен был бы поехать к Терезии и поговорить с ней, правда то или неправда.
— Правда!
— Ничего ты не знаешь.
— Знаю! Она с ним давно переписывалась, я сам его письма читал.
— Вот видишь!.. Терезия показывала тебе белограевские письма. Значит, никакого жениховства не было. Переписывалась с ним, как с другом, как с солдатом, который освобождал Закарпатье, а ты…
— Ты брось ее защищать, не стоит она!
— Стоит! — закричал Гойда. — Слушай, голова, два уха, когда ты разговаривал с Иваном Белограем?
— Давно.
— С тех пор не видел его?
— Нет.
— И не увидишь. Иван Белограй исчез. Уехал из Явора… Куда? В неизвестном направлении. Почему? Потому что… Одним словом, он понял, что Терезии ему не видать, как собственных ушей, и драпанул. Подробности я расскажу тебе в другой раз. Вот и все. Между прочим, какое на тебя произвел впечатление этот Иван Белограй? Говорят, с виду он был симпатичным парнем. Как по-твоему?
— На такой вопрос я уже отвечал. Что это вы все так интересуетесь Белограем?
Гойда подбежал к другу, схватил его за руку:
— Ты сказал, что уже отвечал на такой вопрос? Кто еще интересуется Белограем?
— Из Львова приехал на практику Андрей Лысак. Вот он и допрашивал меня: верно ли, что Белограй жених Терезии, когда я видел его, до отъезда или после приезда, красивый ли он…
— Андрей Лысак? Франт с Железнодорожной? Сын портнихи? Откуда ты его знаешь?
— Собирается, на моем паровозе практиковаться. Хочет стать машинистом.