Вдох, как вдохновение
Губы сплетались в неравном бою... тела переплетались, вжимаясь в друг друга...
Секс - не только физиология, но и чистая математика, простейшая физика, природная химия...
Ее тело, уже не сковывал легкий сарафан, давая ему возможность на вкус пробовать податливое тело. Белье, ошмётком, валялось на полу, и лишь издали напонимало кружевные трусики. Его ладони властно сжимали ее упругие ягодицы, когда он своим весом впечатывал ее в стенку кабинки.
Такого технически красивого секса, эта кабинка, в мужском кабинете элитного клуба, еще никогда не видела.
Пуговицы с рубашки уже давно валялись, словно пятаки на паперти, а ее маленькие коготки яро оставляли шальные полосы на его спине. Это подзадоривало его, заставляя ускорить темп, достичь такого соприкосновения, от которого сжимались все внутренние органы, даря нечеловеческую эйфорию на грани тупой физической боли.
Но им было мало...каждый поцелуй был новым раундом, в котором сплетение языков набирало все больше агрессии и страсти. А когда его губы захватывали ее соски, то потоки сладострастных импульсов накрывали их двоих.
Толчки становились глубже и сильнее, но ее ладони, что сжимали его плечи, лишь сильнее прижимали его крупное тело к себе...
1
- Быстрее! Да, шевелитесь клуши! – управляющий орал по этажам, заставляя горничных, с утроенной силой, пахать на благо чистоты и его премиальные.
Гостиничный комплекс «Алый» был визитной карточкой нашего города и единственным местом куда можно было устроиться детдомовке. А кто еще возьмёт сироту, которая согласна работать за гроши и койку в подсобке?
- Элеонора! – крик нашего управляющего звучал не хуже сирены оповещения. Я же старалась побыстрее закончить с косяками Соньки, что снова не явилась на работу. – Элеонора, мать твою! – Послышалось еще ближе.
- Не надо трогать мою маму, она уже как лет шестнадцать покоиться с миром… - сквозь зубы пробубнила я, закрывая триста пятнадцатый номер.
- Вот ты где? – мохнатые брови управленца стали одной сплошной. Федорович, в принципе, человек не плохой, помог сюда устроиться, хоть и по протекции директрисы интерната. Просто иногда замашками страдает, так вроде бы полагается, родной брат начальника. – А я тебя все зову и зову…а чё это ты здесь? Ведь это Сонькин номер!
- Так, я косметику развожу. – Кивнула на тележку я, стараясь не смотреть ему в глаза, ведь что-что, а ложь, этот бывший мент, быстро распознавать умеет.
- Хм, - усмехнулся в свои усы, Федорович, отступил в сторону, давая мне пройти. – ладно…но ты, своей «косметике» так и передай, что сегодняшний день я ей не зачту.
Хоть не уволил, а хотя мог. Ну и на этом спасибо! Мелькнуло у меня в голове, где уже зрел план, как задушить Соньку, у которой вместо мозгов только «жаркие мексиканские страсти».
- А за чем-то искали? – сделав полуоборот, я спросила управляющего, что проверял чистоту холла.
- У нас броня…
- ?! – эта его краткость, иногда просто убивала.
- Да, говорю, что забронировали «Алого» - доставая из-за небольшой софы фантики (м-да, техничке Петровне – хана!).
- Снова делегация из Китая? – меня, аж передернуло от воспоминаний про вечно кивающих, ничего не понимающих товарищей из Поднебесной, что словно тараканы, были везде.
- Хуже …свои… - с тяжелым выдохом, ответил Федорович, и направился проверят лестницы.
Нет ничего хуже «своих», то есть местных братков, а правильнее – БИЗНЕСМЕНОВ, которые редко, но метко здесь собираются, чтобы «отдохнуть» и «перебазарить». Последний раз, когда у нас собиралась местная «знать», все закончилось стрельбой, труповозкой и ментами. А еще второй этаж пережил очередной ремонт и замену мебели.
Что только не случалась за два с небольшим года моей работы здесь? После того, как государство дало последнего пенделя под мои нижнее девяносто, то есть два с половиной года учебы в колледже, я вышла в вольное плаванье. За душой ничего, лишь домик в далёкой деревеньке, да скромный, до ужаса, счет от государства.
Но Степанида Егоровна своих не бросает, это наша директриса, мировая баба и просто классный человек. Вот сюда помогла устроится. Горничная, это конечное не шик, но тоже ничего, ведь крыша над головой есть, а это уже полбеды.