- Все в норме, Василий Максимович, правда. – Заталкивая своих чертей по глубже, я хотела казать спокойной.
- Стой здесь. – Он злобно посмотрел на оппонента, и быстром шагом направился к своему столу, где была рация.
- Девочка… - но не успев обратится ко мне, «гость» был отстранен, а подхвативший меня Семыч, направился к выходу.
Проходя мимо окна, что выходил в основной зал, мое сердце перестало биться. В дальнем углу, в кругу Лаурина, Макара и еще нескольких мужчин, сидел ОН. Тот, кто дал мне жизнь…
8
Оказавшись на нулевом этаже, я отправила Семыча назад, а все его попытки убедиться, что со мной все хорошо, просто продинамила.
- Семыч, спасибо за доставку, но тебя УЖЕ ждут. – Резко развернувшись у своей двери, я прямо посмотрела ему глаза.
- Ага. – Кивнуло это создание девяностых годов, и оглядываясь, направилось туда, куда послали.
Закрыв дверь на замок и засов, я подтащила стул к двери и усела на него. Руки, так и не перестали дрожать, а дыхание сбивала паника. Все, что произошло за последние дни меркло перед одной мыслей- ОН ЗДЕСЬ!
«- Я же говорил, что это она! – Мужик, лет сорока, истерически визжал от прессинга амбала, что ломал ему руку. – Она на данные бабки записана! Сам видел метрику! – Глухой хруст ломающейся кости заставил его упасть…
…Возвращаясь с учебы, я так и не попала в общагу…два мордоворота схватили меня и затолкали в тачку. И это в белый день, недалеко от остановки общественного транспорта, вечерний час-пик.
Около двух часов езды по городу и заброшенный склад на окраине. Понимая, что силы, явно, не равны, я думала лишь о том, что Найк начнет наяривать, ведь мы договорились о встречи.
А когда меня затолкали во внутрь, моему удивлению не было предела. Пустынное помещение, где стоял стол, за которым сидел, какой-то мужик, а на против него висел мужик. Руки висельника, чтобы были над головой, обмотанные цепью, кровоточили, да и сам он был изрядно избит.
- Подойди – нескрываемая грубость, что сквозила в голосе сидящего, рвала слух.
Пинок в спину, заставил меня отмереть, и я подошла. Он был таким, что внушает страх, лишь своим видом. Волевое лицо, благодаря морщинам было, словно маска хозяина страха. А надменный взгляд черных глаз прожигал дыры во мне.
Он смотрел на меня, словно сравнивая, ища ответы на неизвестные вопросы.
- Пусть говорит. – Обратившись к кому-то за моей спиной, он все также внимательно рассматривал меня.
Висельника сняли с цепи, и один из тех, кто меня привез, начал заворачивать ему руку. Тот ожил и начал волать о том, что я та самая, что он говорил правду, что это баба во всем виновата…
- Твое имя? – обратился ко мне сидящий, а сам пасом руки приказал умоляющего мужика вывести прочь.
- Сорина. Элеонора.
- Отчество…
- Владимировна. – Добавила я, понимая, что смотрю в такую же тьму в глазах, что вижу по утрам.
- Ты знаешь кто я? – Он поставил руки на стол и заключил их в замок. Положив свой подбородок на замок, он повернул голову на бок, словно филин.
- А разве это имеет значение? – Сглатывая комок в горле, я, практически, выдавила из себя. Хотя в голове ураганом летали мысли и домыслы. Я знала историю своей матери, знала, как у нее появилась я. Когда восстал вопрос с наследством, мне был передан конверт с письмом от Ольги Владимировны, официального опекуна, которым она, действительно, являлась.
В письме сухо и кратко было рассказано о моей матери и о моем появления. Ба, всегда так излагалась, и хоть десять лет — это немного, но кое-что отложилось у меня в голове.
- Богдан! – мужик кого-то позвал.
Позади сидящего, из ниоткуда, появился его ровесник. Поджатый блондин уверенно подошел к столу и положил открытую папку. Сидящий внимательно начал рассматривать документы, а я, лишь чувствовала, как кровь стынет в моих жилах. В помещение было холодно, и пар, что исходил от дыхания замерзал на лету, но я не чувствовала холода, ведь мое тело покрылось испарю.
- Подойди! – Снова командный тон и сухой взгляд.
Старясь, чтобы шаг казался твердым, я шла медленно, и меня уже никто не подталкивал. А когда до стола остался шаг я остановилась. Глаза блондина были полны недоверия и в тоже время удивления и даже шока.