Выдал он, когда мы, припарковавшись, шли к зданию детдома, и это при том, что всю дорогу мы молчали. И каким бы странным он не был, но то, что он – друг, грело меня изнутри.
Проведя неделю среди таких же, как и я, я обретала уверенность в том, что если еще жива, то это уже много. В разговорах со Степанидой, я размышляла о том, что делать дальше.
«- Девочка, как бы сейчас не было плохо, помни, нет ничего не поправимого, даже смерть – это результат.»
И какие бы странные эмоции не вызывали высказывания Степаниды или Петька, я знала одно, они старались…старались не лезть ко мне, не давать не нужных мне советов. Слишком хорошо знали они, насколько ДРУГОЙ могу я быть.
- Ладно, давай. – Закрыв дверь, я поставила сумку. – Созвонимся.
Выключив телефон, я подошла к окну. Кажется, я была права, когда не стала соединять части моей жизни в одну. Нельзя лепить в одну кучу всех тех, кто вокруг меня, слишком разные они. Вспыльчивый Найк со своим «правильным» взглядом на мир, который дулся, что я «пропала», спокойный, до зубного скрежета Петька и …
- Наконец-то… - сильная ладонь, что легла на мой живот, резко прижала меня к торсу. Другая приобняла грудь, но не сдавливала, а лишь не давала возможность отстраниться. Холодный нос прошелся по моей оголенной шеи, заставляя кожу покрыться мурашками. А неуловимые нотки туалетной воды, что глубоко засели внутри меня, затуманили мозг. – …нашлась. – И поцелуй, что заклеймился за ушком, бесповоротно подтвердил, это он…Роков…
10 (измененная)
Утробный рык, что гулко вышел из его груди, заставил сердце сбиться с ритма. Его дыхание, касаясь шеи, наэлектризовывало воздух вокруг нас так, что казалось его можно было рассмотреть. Губы невесомо касаясь шеи, пробуждали то, что было глубоко во мне.
Рука, что придерживала меня за талию, сжала край кофты, оголяя живот. А когда большой палец коснулся открытой кожи, он сжал мою грудь и зарычал.
Мое тело стало неподвластно мне, и прогнувшись, я ощутила твердую эрекцию, что упиралась в мой зад. Его объятья стали жестче, словно старался вжать меня в себя, растворить.
Резко развернув меня, он, схватив своими большими ладонями мое лицо, и впился в губы. Прикусив нижнюю губу, он, начал, смаковать своими языком захваченную территорию.
Перехватив рукой под моей шеей, он углубил свой поцелуй, сминая и жаля, не давая свободно вдохнуть.
Другой рукой, он прижимал меня к своему паху, давая возможность отчетливо понять насколько сильна его эрекция.
Стараясь не упасть, стоя на носочках, ведь при всем своем росте я едва доставала его груди, схватилась на ткань рубашки. Но резкая боль обожгла мою нижнюю губу, и я взывала. Меня резко отстранили, и благо, что я удержалась на ногах, прикасаясь рукой к губам.
- Блядь! – Выдал Роков, отдергивая белую рубашку-поло, на краю которой начало разрастаться алое пятно.
- Аналогично! – выдала я, чувствуя, как нижняя губа припухла, а на руке, увидев пару алых капель.
Его взгляд стал колючим, а губы сжались в твердую линию. Словно что-то обдумывая, он подошел ко мне и схватил за подбородок. Заставляя смотреть на него, он осторожно провел пальцем по травмированной губе, но при этом не отрывая взгляда от моих глаз. Долгие минуты всматриваясь в мое лицо, он, как будто что-то решив для себя, осторожно поцеловал саднящую губу. А потом, тупо, развернулся и направился к двери.
Уставившись в его широкую спину, я не сразу услышала:
- Мы, обязательно, поговорим…
И лишь хлопок, закрывающейся двери, вывел меня из ступора.
Стараясь не поддаваться телу, что отозвалось на его прикосновения, я попыталась привести мысли в порядок. Неделя, проведенная вдали, дала возможность разобраться в себе и ситуации в целом.
То, что, Боров в городе еще не показатель того, что он собирается решать вопрос со мной. Захотел бы, я бы не вышла тогда из склада, да и кто я, он, явно, прекрасно знал. Что он хотел, он получил, что же до его ноги, то…это малое за то, что он сделал с матерью.
А, что касается Рокова, то понятно одно, он не знает, кто я, и как связана с Боровым, ведь все было бы по-другому.