- Петь, доставишь? – Железяка, нервно сглотнул, но все же кивнул в ответ.
- Эля!
- Домой! – гаркнула я, садясь в пойманную машину.
О том, как моя жизнь сложилась, я не думала, просто знала, что и этого не могло быть. Убили бы в детдоме или на улице…и это лучший вариант.
После того, как пришла в себя, я год, практически, прожила в «Изумруде». Старая цыганка, что поставила меня на ноги, научила всем азам быта, а Баро…он был первый мужчина, первый учитель, а также жестоким уроком, что любви между мужчиной и женщиной нет, есть секс умноженная на страсть, не более.
А я, как любой выброшенный за борт жизни, каждое его доброе слово воспринимала за высшую блажь.
«- Иди сюда, Чаюри! - махнув мне рукой, Баро заставил подойти к дивану, где сидел. Сегодня праздновали его помолвку, и весь табор гулял. – Покажи, как ты рада за меня… - Заплетающимся языком он востребовал, чтобы я «оседлала» его перед его друзьями, которые тоже были в кабинете. Дружный хохот, который мерзко давил на уши, лишь усиливал мое отвращение к себе самой…Но, я выполнила требуемое от меня, ведь знала, что будет за непокорность.
Задрав подол цветастой юбки, я, сев на его ноги, освободила его член и помогла ему войти. Пара мощных толчков помогли лучше ощутить всю мощь его фаллоса.
Глаза Баро стали темнее ночи, его взгляд гипнотизировал меня.
- Убирайтесь! – прорычал он, смотря на меня, а его фаллос все глубже и глубже проникал в меня.
Под неодобрительное улюлюкивание, остальные покинули комнату, и мы остались одни.
- Посмотри на меня! – Требовательно сказал Баро, и я снова подчинилась. – Запомни, - Его руки с силой сжали мои ягодицы, – никогда и никому не становись собачонкой! – и каждый его толчок был резче и больнее. - Знай себе цену, Чаюри! – И еще пара толчков и жесткая эйфория окатило мое тело.
Мы оба молчали, вслушиваясь в тяжесть нашего дыхания, наши тела были сцеплены остатками оргазма.
- Дай мне слово… - тихо прошептав ему в шею, я замерла.
- Даю…»
И по утру, я снова постучалась в двери интернета, ведь больше мне некуда было пойти. Он отпустил, а я и не настаивала, ведь знала, что больше мне не будет места возле него.
Но я никогда не пожалею о этом времени, даже не смотря на всю грязь пережитого.
Есть вещи, которые никогда не забудешь, уроки, что будешь помнить всегда.
В детдоме тоже многое изменилось за это время. Новый директор – новые правила. Степанида Егоровна была женщиной волевой, но с понятиями. Лишних вопросов не задавала, но и в обиду своих тоже не давала. Она успела многое изменить, но самое главное дала возможность начать жить, а не выживать.
Петька, который знал кому обязан жизнью своей сестры, поначалу хотел отплатить, но когда я в доступной форме объяснила, куда ему пойти, то стали «типа» друзьями. В душу не лез и на том спасибо, да и о том, что меня «пасут» именно он и рассказал.
«Не знаю, что там было в «Изумруде», но Баро тебя бережет…»
Потом можно сказать жизнь наладилась, в детдоме было «перемирье», Степанида все время выбивала у казначейства деньги на нас, многим помогала. Благодаря ей, удалось добиться, чтобы дом Ольги Владимировной, что воспитывала меня, перешел ко мне после совершеннолетия. А также выбила грант на образование…
«Не глупи девка, это не кирпичи за душой таскать, а так хоть на кусок хлеба будет…»
Остановив машину в квартале от «Алого», я решила пройтись дворами. Пару пролетов под арками, и я у входа на кухню, где на пороге нервно курит Васька.
- Здравствуйте Василий Максимович – подойдя к шеф-повару нашей богадельни, увидела, как нервно сжимается его рука с сигаретой.
- Привет мелкая, чьё-то ты закоулками шляешься?
- Да так – махнула рукой в ответ, понимая, что этот разговор никому не нужен.
- Ладно, пошли пробовать на тебе буду, а то понаехали тут…
- А вот ты где! – Нет, Федорович явно хочет, чтобы у меня нервный тик развился.
Пробыв на кухне около сорока минут и перепробовав половину блюд, я довольная и сытая пошла к себе. Нервы немного уселись, и я не желала больше чей-то крови, поднялась на этаж Соньки, чтобы еще раз все проверить. Она, хоть и дура, но подруга у меня тоже, она, одна.