Мне в голову пришла одна мысль.
– А ты хорошо ее знаешь? Жизель?
Родни сложил газету и убрал под стойку, а мне принес свежую стопку, чтобы я отнесла ее наверх.
– Кого?
– Жизель, – повторила я.
– Мистер Блэк не позволяет ей спускаться в бар. Думаю, ты общаешься с ней чаще, чем я.
Он был прав. За последнее время между нами, молодой и красивой Жизелью Блэк, второй женой скандально известного магната, и мной, скромной гостиничной горничной, возникла неожиданная и приятная связь – даже, не побоюсь этого слова, дружба. Я не слишком об этом распространяюсь, поскольку максима мистера Престона относится не только к джентльменам: лучше держать язык за зубами.
Я ждала от Родни продолжения, держа паузу, которую могла бы сделать одинокая, но не отчаявшаяся молодая женщина, питай она романтический интерес к стоящему перед ней свободному и привлекательному молодому мужчине, в запахе одеколона которого нотки бергамота мешались с интригующей экзотической маскулинностью.
И я не осталась разочарована – во всяком случае, не полностью.
– Молли, твои газеты. – Он склонился над барной стойкой, и на предплечьях у него завораживающе заиграли мускулы. (Поскольку это была барная стойка, а не обеденный стол, правило, запрещавшее класть на столешницу локти, не действовало.) – Да, кстати, Молли, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты делаешь для моего друга Хуана Мануэля. Ты поистине… необыкновенная девушка.
Я почувствовала, что моим щекам стало жарко, как бывало, когда бабушка принималась пощипывать их, чтобы не были такими бледными.
– Я и для тебя сделала бы то же самое, если не больше. Ну то есть разве это не то, для чего нужны друзья? Чтобы помогать друг другу в беде?
Он положил ладонь на мое запястье и легонько его сжал. Ощущение было исключительно приятным, и я неожиданно осознала, сколько времени прошло с тех пор, как ко мне в последний раз кто-то прикасался – хоть кто-то вообще.
Он убрал руку задолго до того, как я оказалась к этому готова. Я ждала, что он скажет что-нибудь еще, может, снова пригласит меня на свидание? Ничего в жизни мне не хотелось так сильно, как во второй раз оказаться на рандеву с Родни Стайлзом. Впервые это произошло более года назад и до сих пор остается главным событием моей взрослой жизни.
Но ждала я напрасно. Он отвернулся к кофе-машине и занялся приготовлением свежей порции кофе.
– Тебе пора идти, – сказал он. – А не то Чернобыль сбросит на тебя бомбу.
Я засмеялась – вернее даже, скорее захохотала или закашлялась. Я смеялась с Родни, а не над Шерил, что оправдывало меня в собственных глазах.
– Исключительно приятно было с тобой поговорить, – сказала я Родни. – Может, как-нибудь повторим? – запустила я пробный шар.
– Всенепременно, – отозвался он. – Я бываю тут каждый день, ха-ха.
– Ну разумеется, – сказала я будничным тоном.
– Это была шутка, – сказал он и подмигнул.
Хотя его шутку я не поняла, не понять подмигивание было невозможно. Я выплыла из бара и забрала мою тележку. Стук сердца отдавался в ушах, возбуждение волнами расходилось по всему телу.
Я покатила тележку через лобби, на ходу кивая гостям. «Вежливость должна быть ненавязчивой, а сервис невидимым, но ощутимым», – любил повторять мистер Сноу. Это давно вошло у меня в привычку, хотя, должна сказать, она дается мне практически без труда. Видимо, благодарить за это следует бабушкино воспитание, хотя в отеле я получила массу возможностей практиковаться и совершенствоваться.
Сегодня утром, пока я со своей тележкой поднималась на лифте на четвертый этаж, сердце у меня пело от счастья. Я направилась к пентхаусу мистера и миссис Блэк, номеру 401. В тот момент, когда я собиралась постучать в дверь, она распахнулась и из номера выскочил мистер Блэк. На нем был его неизменный двубортный костюм, из левого нагрудного кармана торчал сложенный лист бумаги, на котором мелкими письменными буквами было написано слово «дарственная». Он едва не сшиб меня с ног.
– Прочь с дороги!
Он нередко так себя вел – сбивал с ног или обращался со мной как с пустым местом.
– Прошу прощения, мистер Блэк, – сказала я. – Хорошего вам дня.
Я просунула ногу в дверь, чтобы не дать ей закрыться, потом решила, что надо все равно постучать.
– Уборка номеров! – крикнула я.
Жизель сидела на диване в гостиной в купальном халате, обхватив руками голову. Плакала? Я не была точно в этом уверена. Ее волосы – темные, длинные и блестящие – были растрепаны. От вида ее волос в таком состоянии мне стало не по себе.
– Сейчас подходящий момент, чтобы привести ваш номер обратно в идеальное состояние? – спросила я.