Упала еще одна шишка, и еще, они посыпались на нас дождем. Ох, как колотит по плечам, голове, рукам… Мы с Ветровым бросились в домик, мужики заметались у снегоходов, и только владетель оставался на месте.
Шелест и звуки ударов прекратились. Я остановилась, огляделась. Вот это пейзаж! Шишки будто увязли в воздухе.
Владетель что-то сделал, и они начали медленно опускаться в снег, огибая его фигуру.
— Почему здесь такая активность? — спросил Ветров.
— Должно быть, сбой оборудования, — медленно произнес владетель.
Мы вернулись в особняк. Зевая и мечтая хотя бы о часике сна, я поглядывала на обесцвеченного владетеля. Один «куб» он взял с собой, остальные рассортировал по своему рюкзаку Ветров. Сойдя с аэро-площадки, мы пошли к особняку по хорошо вычищенному двору.
Я шла позади, как и подобает прислуге.
У крыльца мужчин встретила Гримми. На плечи она накинула рыжую короткую шубку, а пшеничного цвета косу перекинула на грудь. В свете Эн, на свежем воздухе, женщина выглядела прекрасно — щеки порозовели, волосы золотились. Если бы она сейчас улыбнулась, то стала бы ослепительно красивой. Но управляющая никогда не улыбалась просто так и тем более не улыбалась для приветствия.
Ведьма… Но ведьмами не от хорошей жизни становятся.
— Блага, светлейший. — В первую очередь Гримми поклонилась владетелю. — Блага, сударь, — а этот поклон предназначался Ветрову. — Прикажете подать обед в столовой?
— Я пообедаю в своих покоях.
— А вы, сударь? — спросила Гримми у Аркадия.
— Я не голоден, благодарю вас.
— Ильмонг проснулся? — спросил владетель.
— Не могу сказать, светлейший. Он не покидает своих покоев и просит не тревожить его, — в голосе Гримми сквозила неприязнь. — Позвольте… позвольте сказать вам что-то, светлейший.
Альбинос кивнул.
— Господин Ильмонг привел в особняк распутных девок. Они разгуливают по особняку. Прошу вас вмешаться, светлейший.
— Вы что-то имеете против распутных девок?
Гримми поменялась в лице, прижала ручку с пухлыми пальчиками к груди. Я даже начала опасаться, как бы она от потрясения не оступилась и не полетела с крыльца.
— Я жду вашего ответа, сударыня. Что такого плохого в распутных девках?
— Они… они распространяют порок!
— Секс — это порок?
Бедная Г римми стала близка к обмороку. В Дарне слово «секс» считается грубым, грязным словом. Достойным женщинам дозволено использовать только слово «любовь».
— Мы считаем, светлейший, что любовь без брака — порок.
— Ваши взгляды безнадежны примитивны, сударыня. И, раз уж мы коснулись этой темы: я одобряю распутных девок. И тех, что берут деньги за услуги, и тех, кто занимаются этим для своего удовольствия.
Сразив управляющую, владетель поднялся по крыльцу.
Я не спешила идти за ним, мне хотелось посмотреть, что станет с Гримми. Несчастная то открывала рот, то закрывала, и пальцы на руках то сжимала, то разжимала. Обесцвеченный явно пошутил но она приняла это близко к сердцу. Что, если она уволится? С кем я буду ругаться? Это же одна из немногочисленных радостей моей жизни.
— Не обращайте внимания, сударыня, — к Гримми поднялся Ветров. — Владетель просто шутит. Если Ильмонг доставляет вам проблемы, я сам сделаю ему внушение.
Гримми подняла глаза на внезапно обретенного защитника, и сразу же опустила — смущается? Кажется, и впрямь смущается.
— Многие в особняке были бы вам очень благодарны… — сбивчиво проговорила она.
— Я обязательно с ним поговорю. Не беспокойтесь, сударыня.
Женщина кивнула, все еще пряча глаза. Как только Аркадий отошел, она прошла за ним немного, а потом резко покачала головой, словно отрицая какую-то мысль.
Я вышла из своего укрытия — другой стороны крыльца, и поднялась по ступенькам.
— Блага, Гримми. Хороший денек сегодня, да?
Она встрепыхнулась, как испуганный зверек.
— Ты! Здесь! Почему?
— Перед тобой отныне не простая девка, а горничная самого владетеля.
Он собралась что-то сказать, но я ее опередила:
— Не ругайся, Гримми. Ты же отлично знаешь, куда меня вчера повели центавриане. К хозяину своему. А тому я так понравилась, что он меня сделал своей горничной.
— Горничной? — с непередаваемым презрением протянула женщина, окидывая меня взглядом. У Гримми существует целая система определения — кто порядочный, а кто нет. И в этой системе место у меня среди вторых. Потому что я не стесняюсь запросто разговаривать с мужчинами, вне работы предпочитаю носить брюки, и много еще почему.