Ха! А нет аэрокара больше.
Кар мягко ехал по дороге, как будто скользил. За окнами проносились снежно-прекрасные пейзажи. Дорога свернула от полей к лесу, показались ограждения. Остатки строений, тяжелые машины, суетня рабочих — по приказу нового владетеля здесь будет построена фабрика по производству эо-ши.
Ник прибавил скорости, чтобы скорее проехать.
— Не торопись, — сказала я. — Мне все равно.
— А мне нет, — буркнул парень. — Бесит. Это заповедная земля, здесь жили приближенные к Дарнским владетелям. А цент все приказал снести. Фабрику построить захотел…
— Это были всего лишь дома. Всегда можно построить другие.
— А я не понимаю, почему ты так спокойна! — завелся Ник. — Что, привыкла уже к новому владетелю? Я слышал, что ты теперь ему лично служишь.
— Да, служу.
— Нравится, смотрю?
— Ух ты, как Ники разозлился, — протянула я насмешливо. — Уж не ревнуешь ли?
Он поменялся в лице.
— Дура! Как ты можешь ему служить? Я бы сразу сказал: «Хоть казните, служить вам не буду».
— Какой смелый мальчик…
— Я серьезно! Так бы и сказал.
— Да-а? Раз он тебе так не нравится, что ж ты его на поединок не вызываешь? Только на словах смелый?
— Ты что, его защищаешь?
— А ты защищаешь Элайзу.
— Вот только не сравнивай ее и приезжего цента!
— А почему бы не сравнить?
— Ты это сейчас серьезно? — Ник прищурился. — Ах да, чего это я. Он же богатый. Наверное, много тебе платит за услуги.
— Не так много, как тебе Элайза.
Кар резко встал у обочины, от такого неожиданного торможения его занесло влево.
— Вали из машины!
Я спокойно, без спешки, отстегнула ремни, взяла сумку, надела шапку и вышла. Дверца закрылась, и кар сердито, порывисто тронулся с места.
Я надвинула шапку пониже и пошла к ближайшей остановке. Ника я считала простоватым, нагловатым, трусоватым парнем, но и не подозревала, что он еще и лицемер. Оказывается, ему можно спать с владетельницей, это норма, а вот горничным с новым владетелем — нельзя, позор. Наверняка, у него даже мысли не появилось, что я могу служить владетелю не по собственной воле, и не в постели. Считает, что я «соблазнила» цента, и тем самым заслужила право быть его личной горничной.
В душе заворочалась тяжелая, грузная обида на мужской род. Она родилась еще в школьные времена, когда ни один из мальчишек, с которыми я росла, за меня не заступился. Все сразу поверили, что я…
А, неважно.
Мне повезло — скоро рядом со мной остановился рейсовый кар. Заплатив, я заняла свободное место. До Ферисголда рейсовый тащился бесконечно долго: я успела вздремнуть, пособачиться с наглым подростком, который сел на мою сумку, и проголодаться.
А вот до самой клиники я добралась быстро. Мне нужно было всего лишь пройтись по вычищенной дорожке до входа и записаться на консультацию. Но я не решалась пройти недлинный путь до входа, как будто внутри меня ждали пытки.
Хотя… лечение в моем случае — это и есть пытка. Только не физическая, а душевная.
Я быстро прошла к входу. Дернула дверь за ручку. Вошла. Подошла к регистратуре. Сказала:
— Блага. Проверка энергии. Сегодня свободно?
— Блага. Да, но придется подождать минут сорок.
— Хорошо.
— Протяните, пожалуйста, руку к сканеру.
Я протянула. Сканер считал данные с идентификационного браслета.
— Проверка энергии через сорок минут. Снимите верхнюю одежду и подождите у кабинета 2.
Я кивнула и опустила руку. Ну, вот и все — ничего страшного. Я прошлась к гардеробу, разделась. Сердце билось часто, на лбу выступил пот. Не люблю эту клинику… После каждого сеанса лечения я чувствовала себя гадко. А как иначе, если заставляли раз за разом окунаться в грязь воспоминаний?
Деваться некуда, жить хочется — значит, надо терпеть. Я свернула в коридор и нашла нужный кабинет. На диванчике перед ним сидели полный мужчина, сухонькая старушка и строгого вида медсестра. Взгляд у нее был, как у цербера.
— Региночка?
Я уставилась на сухонькую старушку. О, Звезды, это же Элеонора! Но что с ней сталось? Куда девалась ее прекрасная длинная коса, которую она любила укладывать короной голове? И почему, черт побери, вид у нее настолько плохой? За это короткое время, что мы не виделись, что-то ее серьезно иссушило и состарило.
Я двинулась к Элеоноре, но путь мне преградил медсестра-цербер:
— Куда? Вы знакомы?
— Очень хорошо знакомы, — Элеонора печально улыбнулась ей и посмотрела на меня. Что-то щемящее и пронзительное было в ее глазах.