— Да ну его… Идемте уже…
Наскоро собрав костюмы и кое-как разложив их по оставшимся целыми пакетам, мы быстро пошли к оставленному кару. И, по злой иронии судьбы, там мы встретили Ника. Он стоял у кара с отметками городского таксопарка, весь такой хорошо одетый, выбритый, выглаженный и смазливый.
— Ваше светлейшество! — он поклонился мне глумливо. — Пожаловали спасать свою холопку?
— Ник, ты что? — даже суровая Лили растерялась, заметив нехорошую ухмылку на лице парня. Того самого парня, что поначалу всем нам казался славным и улыбчивым.
— Знаете, каждый получит то, что заслужил. Зайка, — он с глумливой улыбочкой обратился к Маришке, — ты не расстраивайся. Подтаявший снег с грязью хорошо сходит с одежды. Ты уж извини, что твой заказ не взял. Мне грязь в салоне не нужна.
— Ах ты, щенок, — Гримми двинулась к Нику. — А я за тобой перед Элайзой еще поручалась…
— Она шлюха! — хрипло рявкнул парень. — Вы все… вы все шлюхи, продаетесь тем, кто даст побольше. Я так и знал, что вы быстро примете этого урода беловолосого. И Элайза перед ним на задних лаках бегает, и ты служишь ему, Гримми, а ты, — Ник посмотрел на меня горящими от злости и обиды глазами, — ты вообще. падаль. Стервятина, тухлятина. Ни один мужик после него тебя не подберет, даже с титулом.
Мы трое опешили, получив такую порцию яда. Однако несмотря на жестокие слова аура парня светилась не только злостью, была еще растерянность, боль, глупое злорадство… Запутался Ники, сильно запутался. Видимо, бросила его Элайза, как котенка наскучившего, вот он и уволился.
— Извинись, Ник — сказала я, огромным усилием воли заставив себя не ругаться, не использовать против него эо.
Он демонстративно развернулся и пошел к такси. По пути бросил еще один взгляд на кар, который принадлежит Элайзе, и который уже привык считать своим.
— Гаденыш, — выплюнула ему вслед Лили. Я заметила, как от нее в сторону Ника потянулась ниточка силы… Я сдержалась, а вот Гримми не вытерпела. Ну и пусть!
Парень открыл дверцу кара; волосы попали ему в глаза. Он провел рукой по лбу, желая откинуть назад мешающуюся челку.
Тогда-то пряди темно-русых волос посыпались… Ник схватился за голову. Волосы сыпались, сыпались. И брови «сползли», и ресницы, за какую-то минуту.
Парень понял, в чем дело и повернулся к нам; лицо красное, глаза огромные.
Уже не смазливый.
— Да, Ники, — спокойно ответила на его взгляд Лили. — Это я сделала. Волосы на всем теле выпали. Отрастать будут ме-е-едленно, неохотно. Может, даже и не отрастут. Не знаю, этому фокусу меня бабуля учила, и я точно не помню, каковы последствия. Кстати, я могу усилить эффект, и у тебя станет вырабатываться меньше мужских гормонов… Объяснить, что это значит? Но я тебя пожалею, если найдешь тех молодцов, что напали на Маришку, и толково им объяснишь: если завтра в девять утра они не явятся в особняк в мой кабинет просить прощения у Маришки и не возместят стоимость испорченных костюмов, то я пойду к владетелю и все расскажу. Владетелю мой рассказ не понравится.
Ник постоял немного на месте, задыхаясь от злости, и уселся в такси. Машина взревела недовольно — слишком резко чип управления вставили — и тронулась с места.
— Не надо было, — проговорила тихо Маришка. — Ник обозлится еще больше, а эти не приедут…
— Приедут, извинятся, — возразила Лили. — Трусливые они. Травили, потому что некому за тебя было заступиться. А сейчас — есть кому. Если же не приедут… самим хуже будет…
— Все будет хорошо, Мариш, — я приобняла подругу за плечи. Я тоже была уверена, что Ник найдет этих парней и привезет в особняк, и они извинятся. Из Дарна им деваться некуда, а гнев владетеля сильно, очень сильно портит жизнь.
— Иногда я боюсь вас, — покачал головой, произнесла наша черноволосая красавица. — Особенно тебя, Гримми.
Облысеешь с тобой…
— Будешь хорошо себя вести — не облысеешь!
Мы приехали, когда сумерки уже накрыли особняк. Наше отсутствие незамеченным не осталось: завидев меня, охрана тут же кому-то доложила что-то, к Лили прибежал Томас, которому пришлось на время стать главным и следить за прислугой, а Маришку немедленно к себе потребовала Элайза. Впрочем, не только ее, но и меня тоже. Вызвав Несси к себе в покои, бывшая владетельница начала отчитывать нас, как неразумных детей: «Сударыня, как вы могли покинуть особняк перед самим Отбором? Я надеюсь на вас, слышите, не смейте меня подводить! Вы должны с ума свести владетеля, растоптать его невозмутимость, замучить ревностью, чуть успокоить улыбкой и взять готовеньким», «Марина, вы тоже хороши: я без вас, как без рук, а вы оставили меня в такой важный момент. Нет, не оправдывайтесь!»