Маллик снова сунул руку в широкий рукав. - Ваши старшие дети, то есть дочери. Их можно принять в Веру. Такое служение будет честью для семьи, верно? Судомойки, уборщицы, гетеры. Не сомневаюсь, для них найдут то или иное применение.
Треган не мог найти слов, лишь разинул рот. Наконец просипел: - Ах ты мелкий говнюк. Совет услышит об этих оскорблениях! Ты не можешь просто...
Жрец сделал знак, и сильные руки ухватили Трегана за плечи, поволокли по дорожке. Он кричал, выплевывая оскорбления и угрозы. Маллик вздохнул, снова озирая сады. Один из слуг жреца подошел и поклонился. Не глядя на него, Маллик сказал: - Подходяще. Но вряд ли я смогу проводить здесь много времени.
- Но совет, отче? - поинтересовался слуга.
Жрец заморгал, найдя слугу взглядом. - Совет слушает лишь людей богатых. А Треган Голат уже не богат. - Он отослал слугу взмахом руки. - Готовьте баню. Мне давно пора. - Корявая рука вытянулась...
Слуга встал на колено, целуя перстни на пальцах, и тут же попятился, бормоча: - Разумеется, благий отче.
Глава 4
Два раза в лунный месяц в закрытой гавани Кебила можно было наблюдать своеобразный ритуал. Пожилая прачка из храма с всклокоченными волосами подходила к линии воды и садилась рядом со столь же непрезентабельным дружком, крепким, но уже седовласым плотником. Они проводили вместе весь вечер - он курил трубку, она сшивала заплатки - и, похоже, наслаждались такой близостью.
Для случайных зевак они становились жанровой сценкой, образом почти прошедшей жизни. Люди, лишенные сентиментальности и душевой доброты, находили зрелище раздражающим. Страдающие излишком оптимизма и романтизма восхищались этим примером долгой верности и дружбы. Реалисты находили для такой близости более приземленную причину. Но никто не видел всей правды. Эти двое не были любовниками - хотя питали любовь друг к другу - и не были даже фаларийцами.
- Они идут, - сообщила Янелле своему брату Янулу.
- Самое время, - пробурчал он. - Я давно говорил - это место созрело.
- То же самое ты сказал насчет Корела, - возразила сестра.
Янул выплюнул клуб дыма. - Иное дело. Кто мог бы предсказать их упрямство?
- Люди всегда упрямятся перед лицом перемен. Особенно когда перемены приносят извне.
Янул начал: - Уверен, на этот...
Сзади раздались шаги, голос рявкнул: - Эй, вы! Без дела сидите?
Янул оглянулся через плечо: жрец Маэла в синей рясе стоял и сверкал на них глазами. - Час отдыха после ужина, благий отче, - сказал он, не выпуская трубки их губ.
Лицо жреца стало совсем кислым, от резко повернулся. - Поглядите на них! Не смейте тут обжиматься, мерзавцы. - Он ушел.
- Обжиматься? - пробормотал Янул. - Он сказал "обжиматься?"
- Поистине так.
- Хмм. Люди лепечут странные вещи...
- У этого черное сердце, - вставила Янелле. - Он лишен величия духа.
- Я бы сказал, это свойство всего их ордена. Всех и каждого.
- Так ты говорил и об...
Янул поднял руки, сдаваясь. - Знаю! Знаю.
- Есть ли что сообщить? - спросила Янелле.
- Еще одно землетрясение. Очень сильное. Трущобы чуть не рухнули. Большая волна проглотила док.
- Я тоже ощутила. Горшки и сковородки так и сыпались.
- Бёрн борется с пленением, - вздохнул Янул.
- Маэл, - поправила Янелле. - Они тут говорят о Маэле.
- Хмм. Они могут.
- Еще что-то?
- Ну... - задумался Янул, затягиваясь. - Слышал на причалах странные толки. Отряды, высланные на материк к югу, задерживаются. Говорят, исчезли. Дикари или еще что-то...
- Но южные пустоши необитаемы.
Янул пожал плечами. - Так говорят.
- Еще что-то?
- Сейчас ничего в голову не приходит.
- Хорошо. - Янелле уперлась руками в бока. - Через неделю. Скажу тебе, буду рада покончить с этим заданием и заняться совсем иным.
Янул покачал головой, седые короткие волосы блестели в свете заката. - Но не я. Мне тут понравилось. Чувствую... возможности.
Янелле качнула головой и встала, постанывая и держать за поясницу. - Боги! Старость не для слабонервных.
- Мы уже прожили по две жизни, ты и я.
Она хихикнула. - Хмм. Может и так. Береги тебя магистр, брат.
- И тебя, сестра.
Громкий женский голос донесся с причала. - О, поглядите на этих влюбленных пташек! - Толстуха в поварском фартуке спустилась и схватила руки Янелле в свои. Улыбнулась Янулу: - Это так согревает сердце! Дает всем нам столько надежд!
Янелле стыдливо опустила голову, Янул отвел взгляд.
- Вот вам, милые! - Женщина извлекла из кармана на фартуке два свертка. - Прямо из печи, теплое и с лучшими травами!
Янелле присела, принимая дары. - Благодарю, гаспажа. - Янул скрыл ухмылку за широкой ладонью.