Скотта особенно привлекло скалолазание. Подъем по скале требовал всех сил и ловкости, работы ума, концентрации и силы воли. Скалолазание позволило Скотту оказаться в мире без границ, где все возможно и нет никаких ограничений, кроме силы тяжести. Лазание требовало полной отдачи здесь и сейчас, а свои пределы можно расширять за счет усердных тренировок, практики и смелости.
Петцольдт наведывался в каждый отряд в течение нескольких дней, когда подростки были в горах. Он приезжал верхом, обучал навыкам работы и жизни в сельской местности и подкреплял мысль, что доверяет ученикам в принятии правильных решений. «Правила для дураков, – говорил он и повторял эту фразу так часто, что она стала мантрой для учеников. – Правила для дураков, потому что у дураков нет рассудка».
Он хотел, чтобы молодые люди, живущие самостоятельно на природе, вели себя разумно и в первую очередь учились избегать трудностей. Петцольдт объяснял, что чрезвычайные ситуации в любом случае возникнут, но нужно тренироваться сохранять спокойствие, когда случается что-то неожиданное, необходимо собирать как можно больше информации, а затем делать правильный выбор, используя все свои навыки. «В горах нас не учили, что нужно делать в той или иной ситуации, – вспоминает Поки Гайп. – Мы узнали много нового о том, чего не надо делать, чтобы не попасть в беду».
Петцольдт позволял молодым людям полагаться на собственные суждения, а не на своды правил, но такая философия образования на природе не очень подходит к нынешним временам, когда можно начать судебную тяжбу едва ли не по любому поводу. В 1960-х и 1970-х годах подход к ответственности был совсем другим, и дальновидные идеи, на которых Петцольдт строил свои курсы, не проверялись различными новомодными специалистами по управлению рисками. Последним испытанием курса был поход без еды через горы, и сотрудники школы на этом этапе не наблюдали за отрядами. По пути не имелось никаких пунктов контроля, никто не следил за соблюдением норм безопасности. У подростков не оставалось выбора, и они сами решали, как и что делать. Стремление Петцольдта дать молодым людям свободу и развить доверие к их способностям принимать решения поощряло большую самостоятельность.
«Эта свобода идеально подошла Скотту, – утверждает Поки. – Он был слишком свободолюбив для занятий с бо`льшим количеством правил. Петцольдт доверял тебе свои суждения и доверял тебе самому разбираться в них, соотносить и подстраивать их под обстоятельства, и Скотт считал, что это очень здорово».
По окончании курса Скотта пригласили остаться на все лето в качестве добровольного помощника. Он выделялся среди остальных – сильный парень с безграничным энтузиазмом, огромной улыбкой и желанием попробовать все, что могли предложить инструкторы. Не менее важно и то, что Петцольдт старался не терять темп – новые ученики прибывали сотнями.
Снова собрать рюкзак и отправиться вверх по тропе, чтобы провести как можно больше времени в горах, – именно этого и хотел Скотт. Так он мог совершенствовать полученные навыки и исследовать горы. У него получалось преуспеть на местности, которая, в отличие от Нью-Джерси, бросает достойный вызов. А самое главное – он находился рядом с другими учениками, руководителями отрядов и инструкторами, которые быстро стали для него очень важны. «Это было время поиска себе подобных, – говорит Поки. – И в школе Скотт нашел людей, которые смотрели на мир так же, как он».
В залатанной полувоенной одежде они стали бродягами высокогорья, начинающими искателями приключений, исследующими дикую природу, они закладывали основы дружбы друг с другом, которую пронесут через годы. Они поддерживали друг друга, придумывали стандарты, по которым будут оценивать себя. В конце лета Скотт вернулся домой другим. Хребет Уинд-Ривер стал местом метаморфозы, школа расширила его взгляд на мир и позволила сфокусировать внимание на нужных вещах. Отныне Скотт хотел стать альпинистом. Все, чем он занимался ранее, меркло по сравнению с простым актом преодоления вертикали по склону горы. Он начал работать в этом направлении с евангельским рвением новообращенного и хотел, чтобы друзья из его родного города разделили эту страсть.