В дверь постучали. Верней не постучали, а ударили чем-то тяжёлым.
В доме было более-менее пристойно, Мурава сразу пошла открывать.
Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть! За дверью, опираясь на костыли, стоял Никол.
Отец Никола лавочник Порш славился крутым нравом. Шептались, что свою жену он забил до смерти. Во всяком случае, она быстро сошла в могилу, оставив двоих детей: дочь Кану и сына Никола. Детей лавочник взялся воспитывать со всей строгостью. Крики из дома, поставленного рядом с лавкой, слышались часто, но никто из соседей не смел вмешаться. Попробуй, сунься в дом, где живёт один из самых могучих колдунов селения. На улице или на совете Поршу можно противоречить, а в его доме — ни-ни! Хозяин сам дом ставит, без гвоздя, без топора, без помощников, и потому он там полный властелин.
Дочь Порш воспитывал по-мужски: плёткой, а не крапивой, как велит обычай. Драл за то и за это, да и переусердствовал: Кана повесилась на воротах родного дома. Но и с Николом Порш нрава не укротил, тем более что наследничек уродился вороватым, лживым и непокорливым. Последний случай, когда Никол впёрся в запретный лес, а там вмазался в чужое колдовство, касался уже не родительского запрета, а законов селения. По закону и совести Никола должны были спустить с откоса вместе с Арченом, и только Порш сумел избавить паршивца от казни, но уж зато порку устроил сверхъестественную. Но кто мог думать, что в самый разгар экзекуции Никол захлебнётся криком и перестанет дышать.
Стерва Пухана вытащила парня с того света, хотя калекой он остался, видимо, навсегда. А сколько серебряных шлёндеров перекочевали из денежного ящика в жадные лапы лекарки, знает сам Порш, да ещё Пухана.
Но именно тогда Порш понял, что остался совершенно один. Ни жены, ни дочери, ни единого близкого человека, только калека-сын, ненавидящий папашу всеми ошмётками души. После страшной порки ноги у Никола отказали. Их не совсем парализовало, но держать тело они не могли, ходил Никол с помощью костылей. Если вдуматься, Никол сам виноват: незачем было лезть в запретный лес. Но Никол считал, что виноват отец, и Порш покорно принял эту вину. Руки, обожжённые белой ртутью, покрылись незаживающими язвами, уж тут-то отец не при чём, но и в этом несчастье Никол винил батюшку.
Всего-то прошло пара месяцев с момента изгнания Арчена, но как переменилась жизнь!
Оправиться после избиения Никол так и не смог. Ноги, вроде бы, живы, но не держат его. Ходить удаётся только с помощью костылей, руки покрыты коростой и кровят из трещин. На человека угробище, в которое превратился Никол, ничуть не похоже, и виноваты в том двое: проклятый Арчен и любимый папенька.
Никол переселился из комнат, которых в доме было несколько, в лавку и основное время проводил возле денежного ящика, куда лазал, словно в собственный карман. Деньги ему тратить было некуда, просто в таком хозяйничании представлялось что-то вроде мести. Ещё ему представлялось в мечтах, будто он бьёт папаню тщательно сберегаемой плетью. С этим пока приходилось погодить, отец ещё не вполне ослаб и под плеть мог не лечь.
Но куда чаще представлялись планы мести отравителю Арчену. Сам Арчен, скорей всего, сдох, но можно отомстить и дохлому, было бы желание. А злопамятства у Никола не занимать.
Несколько мгновений Мурава разглядывала неожиданного гостя, затем спросила:
— Что тебе здесь понадобилось?
Никол тоже не сразу начал говорить. Всё-таки, неловко было начать заранее подготовленную речь.
— Мне сегодня исполнилось пятнадцать лет.
— Что же, поздравляю, — холодно сказала Мурава.
— Я теперь считаюсь взрослым и могу жениться. А у тебя — дочь, как её, Лура. Я пришёл за ней.
— Ты с ума сошёл? Луре ещё пяти лет не исполнилось.
— А мне насрать. Я не собираюсь на ней жениться, много чести ей было бы, я возьму её в любовницы.
— Разворачивайся и немедленно уходи. Тебя сейчас спасают твои костыли. Нехорошо бить калеку.
— Что такого я сказал? — окрысился Никол. — Мне, что, ждать, пока у неё месячные пойдут? Она забеременеет, будет за мной бегать с брюхом. Очень надо… А так я успею девчонкой наиграться и выгоню её в гнилое болото, где твой пащенок копался.
Лицо Муравы было страшно, но она не прерывала безумной речи, давая Николу возможность выговорить всё до конца.
— Ты думаешь, твою Луру кто-то замуж возьмёт, нищую? Как бы ни так! Размечталась, потаскуха. Будет твоя Лурочка всех мужиков в селении обслуживать, пока её не выгонят, как твоего любимого Арчена. Чего кривишься? Сама по мужикам бегала, двух сопляков без мужа завела, принесла в подоле. И Лурочка будет такой же. Но я первый её в постель завалю.