Арчен достал из-за пазухи флейту.
— Дудка — вот. Я её починил, а играть на ней так и не научился. Она не железная, но из металла, попробуй её в селении вытащи — крику не оберёшься.
— Понятно… — протянул дед. — А друзья твои лежат. Хозяин в полном расслабе. И не то, чтобы сильно его стукнуло, а больше со страху. Бабки говорят, что может больше уже не поднимется, очень уж ты его напугал. Зато кузнец помаленьку ходит. Я его видал: злой, что мой барбос. Он как с горы летел, о скалу приложился и рёбра сломал.
— Спасибо за рассказ. Снять вам рабский ошейник? Мне не трудно.
— Не надо, пусть болтается. Я уж привык. А снимешь, начнут выспрашивать: кто, чего и как. Ещё в бунтовщики запишут. Вы уж идите с миром.
— Дядя Осс, — обернулась к старику Крин. — Ты будь добр, в усадьбе про нас никому не сказывай, а то поставят у родников стражу, и останемся мы без воды.
Водоноши взялись за вёдра. Блеяние стада долго звучало им вслед.
Глава 14
Ни дня роздыха не давала себе Мурава, и сорная трава вдоль тына понесла ужасный урон, будучи выполота едва-ли не нацело. Каждую неделю в бедном хозяйстве добавлялся новый опорный столбик, а то и два. Сараюха, над которой смеялись старожилы, увеличивалась в размерах. К старому помещению приросла ещё одна комнатка, в которой предстояло жить молодожёнам.
Свадьбы в селении играли редко и тихо. Посторонних не звали; нечего им дурным глазом косить. Опять же, старались не шиковать, наколдованные шлёндеры всегда пригодятся для более важных вещей, чем какая-то свадьба.
Однако Мурава принялась по выражению коренных селян, запускать дым колечком. Казалось бы, Крин — девица безродная, и на свадьбе можно хорошо сэкономить. Но Мурава принялась приглашать гостей. Кудря — это понятно. Сын водяника Клаза; придёт время, сам водяником станет. Такого гостя каждому лестно заполучить. А что Кудря приглашение принял, то въедливые тётки и без помощи Паси знают, что парень неровно дышит к красотке Луре. Конечно, Луре всего пять, но возраст дело наживное, сегодня пять, а завтра все двенадцать. К тому же, история с золотым шлёндером у всех на слуху.
Зато чего ради приглашали Пухану, не мог сказать никто. Лекарка, правда, от приглашения отнекалась, сказав, что ей в чужой дом можно входить только для лечения, если там лежит трудный больной. А болтушке Пасе было впервые разрешено идти в гости. Оно и замечательно, Пася всё рассмотрит, разглядит да разведает, и общественное любопытство будет удовлетворено.
Увы вам, тётки и старухи! Впервые Пася не побежала от дома к дому рассказывать, что видала. Взрослеть, что ли, начала, или кто заколдовал девку.
Мурава несколько раз самолично бегала в лавку, но что она там покупала, Порш, верный клятве лавочника, не разглашал. Потом в лавку отправились Лура с Пасей. Этот поход был громогласен и у всех на виду. Второго золотого шлёндера у Луры не получилось, но и того, что выколдовалось, хватило, чтобы вызвать долгие разговоры. Девчонки заказали самое вкусное сладкое блюдо, что подаётся на праздниках во дворце барониссимуса. Заплатили три серебряных шлёндера. Все монетки Порш обнюхал и проверил ладонями. Все три были наколдованы Лурой. Пасины умения не простирались дальше убогого медного шлёндера.
Девчонкам повезло, что денег у них оказалось не так много, поскольку торты на кухне барониссимуса сооружались порой непредставимых размеров. А так они получили коробку, перевязанную розовой лентой, и, ухвативши с двух сторон за эту ленту, попёрли шикарный подарок к убогому дому. Никогда в селении не бывало такого количества роскошных городских изделий.
Никол, схоронившись за занавеской в отцовской лавке, на пену исходил от зависти и злобы. Облом, как есть. Кудрю, вон, пригласили, а его нет. А всё потому, что калека.
Отгремела тихая свадьба. Арчен и Крин поселились в крошечной, но вполне отдельной комнатке, пристроенной к бывшему сараю. Среди накупленных подарков был один, наколдованный непосредственно Муравой: маленькая, но исправно греющая печуша. Когда наступило прохладное осеннее время, Крин подолгу сидела, грея руки над печушей, и пекла на внутренней стеночке крохотулечные сдобные лепёшечки. Муку для готовки приходилось просить у Муравы, всё остальное наколдовывалось само по себе.
— Тут главное, — поясняла Крин, — самую каплюшечку мёда добавить.
— Мёда?! Где же ты такое чудо достанешь? Сахара ни одна ведунья наворожить не может, а ты говоришь — мёд!
— Мёд проще, чем сахар, — не уступала Крин. — Когда мы жили ещё свободными, у нас была пасека. Что такое мёд, я хорошо знаю, и уж одну капельку в тесто наколдовать могу.