Откуда Пасе знать всё это? Так на то она и лекарка, уже два дня как.
Чудесным настоем Пася омывала старику лицо, руки, тело. Смывала корки и струпья, не пугаясь гнойных выделений, не смущаясь наготы. Детское курносое личико обострилось, обретя невиданное выражение.
— Арчен, подними дедушку на руки, я ему подстилку сменю. Не годится старому на гноище лежать.
Осс медленно открыл глаза.
— О, дудочник! Видишь, какой я стал?
— Ничего страшного. Идёшь на поправку.
— Спасибо на добром слове. Только девочку ты зря привёл. Здесь не место для детей. Здесь обитает смерть.
— Мама говорила, что она лечит всё, кроме смерти, — серьёзно объявила Пася. — Значит, мне осталось вылечивать смерть.
— Ишь ты, какая отважная! Давай, лечи.
— Это наша лекарка, — пояснил Арчен.
— Тогда вам надо бы в усадьбу. Здесь я, один старик, а там — ужас, что делается.
— Я знаю. Только мне сначала надо разобраться, что за болезнь приключилась. А то они меня оглушат, так и не пойму ничего. А тут — тихо.
— И как, разобралась?
— Разобралась, дедушка. Мы с Арчи дальше пойдём, а ты через денёк иди в усадьбу. Тут ты ничего не вылежишь.
Арчен с Пасей подходили к нижнему источнику, когда Арчен не выдержал и спросил:
— Так удалось тебе понять, что здесь случилось?
— Удалось… Хотя лучше бы не удавалось.
— И что так?
— Ой, чо скажу… Но только тебе. А ты уже решай, говорить другим или нет.
— Там так непросто?
— Непросто… — вздохнула Пася.
Рассказ о том, что стряслось в селении и долине занял целый час, так что Арчен с Пасей успели дойти не только до источника, но и до ворот усадьбы.
По ночам ворота бывали заперты, хотя какие враги или разбойники могли объявиться в этой глуши? Регулярные походы на колдовское селение повыбили всю местную вольницу. Днём ворота распахивались настежь и никем не охранялись, слишком уж много работного люда шастало туда и сюда по всяческим надобностям. Сейчас ворота оказались заперты среди бела дня. Чуть в стороне возле стены были не сложены, а в беспорядке свалены тела умерших от моровой горячки. Здесь лежали стражники и рабы, служанки и огородники, и даже родня владельца, которую хотя бы в смерти не удавалось отличить от простого люда. Трупная вонь разливалась окрест и ещё больше разносила чумную заразу. Ни бродячие собаки, ни вороньё не кормились возле смрадной кучи. Они чуяли смерть и стремились бежать куда подальше. Разве что чащобный жаб мог лакомиться полуистлевшей плотью.
Стучаться в ворота не было никакого смысла, и Арчен попросту снял запор, как делал уже не раз.
Двор был пуст. Не появилось ещё намёка на запустение. Чудилось, люди просто исчезли, бросив работу на полудвиге.
— Что ж это такое? Неужто все умерли? — воскликнул Арчен.
Опровергая его слова, открылась одна из дверей, и во дворе показалась старуха. Узнать её казалось невозможным, но Арчен узнал.
— Здравствуйте, госпожа Касьяна.
Каська подняла выцветший взгляд.
— А, дудочник! Значит, правду Ирган сказал, как перемрут все простые люди, тут колдуны с горы спустятся, и всё ихним будет. Только ты малость поторопился, я покуда ползаю.
— Госпожа Касьяна, я не грабить пришёл, а лечить. Эликсир у меня с собой. Выпить надо малую кружечку, и чума отступится.
— А и выпью, — сказала старуха. — Мне всё равно ничто повредить не может. Душа во мне держится только потому, что ей деваться некуда.
Живых, верней, пока живых людей оказалось довольно много. Мужчины были стащены в помещения, где прежде были столярные мастерские, женщины, где располагались кухни.
Арчен передал бачок с эликсиром в распоряжение Паси, а сам спросил у постаревшей Касьяны:
— Кузнец Ирган жив или помер?
— С вечера дышал, а как сейчас — не знаю. Он человек крутой, лежать вместе со всеми не желает, помирает в одиночестве.
Ирган лежал в той мастерской, что могла запираться. Впрочем, дверь была прикрыта, но не заперта. Неподалёку от горна был брошен тюфяк, и на нём лежал кузнец.
— Здравствуй, учитель, — произнёс Арчен, входя.
— А, чародей! Припёрся полюбоваться, как я буду издыхать…
— Я принёс лекарство. Оно в один день поднимет тебя на ноги.
— В руках колдуна любое лекарство становится ядом.
— Ирган, послушай, ты первый человек, который узнает правду. Мы, те, кто остался в живых после нашествия големов, ходили на край мира. Мы перешли горы, которыми ты любовался много лет, и сказки о которых слушал с младенчества, но подняться куда так и не осмелился. А я поднялся и знаю, что там. Там расстилается окаянное море. Вместо воды в нём нечто синее, но совсем иного оттенка, чем то лекарство, что я принёс. Море иногда спокойное, иногда оно страшно бушует. Тогда над горами сгущаются тучи, и из них идёт ядовитый дождь. Колдовской лес, которого вы так боитесь, рождён этим дождём. А уже от леса миазмы сползают в долину и вызывают жёлтую чуму. Понимаешь? Жёлтая чума вовсе не заразная болезнь. Не бывает такой болезни, чтобы заболевали все до последнего. Кто-то непременно остаётся здоровым. А среди заболевших кто-то, пусть один из ста, выздоравливает.