Кзума кивнул.
— Теперь понятно, почему ты полицейского ударил, — сказала женщина.
Цветной взял жену за руку, улыбнулся ей.
— Надо идти, — сказал Кзума.
— Рано идти, — сказал мужчина. — Тебя еще вовсю ищут. Надо переждать.
Улицу Кзума отыскал без труда. Отыскать дом оказалось не так просто. В сгущающихся сумерках все дома походили друг на друга. Одни и те же веранды. Одни и те же калитки. Одни и те же шаткие стены рифленого железа. Одного и того же грязного цвета.
И повсюду снуют люди. Входят в калитки, выходят из калиток. Качаются и падают. Дерутся и переругиваются.
«Едва у здешних заведется монета-другая в кармане, как они спешат их спустить, — сказал Джозеф. — По субботам у нас всегда так».
— Послушай, — окликнул Кзума прохожего.
— Пшел ты, — не останавливаясь отрезал прохожий.
Кзума попытался обратиться к другому, к третьему, но люди проходили мимо. Никто не хотел его слушать.
И тут он увидел ту толстуху, которой утром расшибли голову. Она повисла на шее у подвыпившего здоровяка. Он подошел к ней, тронул за плечо.
— Как пройти к Лииному дому?
Пьянчуга Лиз глянула на него мутными глазами и помотала головой.
— Пшел, пшел. Ты мне не нравишься. Вот мой милок.
— А ну пшел! — сказал здоровяк и замахнулся на К чуму.
Кзума увернулся от удара и пошел прочь. Похоже, что дом за одной из этих калиток, вот только за какой? Толстуха до того пьяна, что ничего не смыслит. Погруженный в свои мысли Кзума налетел на какого-то мужчину и, чтобы удержаться на ногах, вцепился в него.
— Помогите! Помогите! Грабят! — завопил Папаню— это был он — отчаянно вырываясь из рук Кзумы.
— Заткнись ты! — тряханул Папашу Кзума.
— А, это ты, — сказал Папаша, — а я было решил, что тебя засадили. Джозеф сказал: ты отказался убегать. Или ты все-таки убежал?
— Убежал. Где тут Лиин дом?
— Не знаю, — сказал Папаша и пошел прочь.
Кзума ухватил его за рубашку и снова потряс.
— А ну говори!
— Ишь какой! Оглоушил полицейского и уж думаешь всем героям герой? Я тебе сейчас покажу!..
Папаша отскочил, обошел Кзуму, размахивая кулаками. потом пригнулся и — хвать его кулаком в грудь. Кзума засмеялся, кинулся на Папашу. Тот попятился, поскользнулся, растянулся на мостовой. Ударился головой, застонал и затих.
Кзума опустился на колени, поднял Папашину голову.
— Папаша, ты как?
Папаша обхватил Кзуму за голову и попытался повалить его.
— Ах ты, старый лис, — засмеялся Кзума.
Он встал и поднял Папашу на руки, как ребенка. Папаша барахтался, вырывался — но куда там.
— Где живет Лия?
— Давай так договоримся. Ты мне поставишь пива, если я тебя отведу к Лии, — юлил Папаша. — Она не дает мне больше пить, вот дуреха. Ну как, согласен? А не согласен, так я затею драку, подниму шум, скажу, ты меня хотел ограбить, словом, неприятностей не оберешься…
— Идет, — сказал Кзума.
— Заметано?
— Заметано.
— И пусть тебя муравьи сожрут, если ты обманешь меня?
— Да.
— И пусть тебя неделю белая горячка трясет…
— Пошли. Веди меня.
— Ты мне нравишься, Кзума.
Кзума засмеялся.
— Не бойся, Папаша, свою выпивку ты получишь.
— А ты мне нравишься, — кинул через плечо Папаша, показывая путь.
Вокруг дома толпился народ. Одни рвались пройти в дом выпить, другие рвались из дому. Дом насквозь пропах самодельным пивом.
Опора сидела у огромного чана во дворе, разливала пиво по кружкам и собирала деньги.
В кухне хлопотал Джозеф — он тоже торговал пивом.
— Кзума, Кзума! — не своим голосом завопил Джозеф, бросил торговать, схватил Кзуму за руку и долго тряс ее.
— А я думал, тебя загребли. Оглянулся, увидел, что ты врезал полицейскому, и решил, тебе каюк. Расскажи, что случилось, парень!
Кзума начал было рассказывать, но шум не давал говорить. И он замолчал. Джозеф кивнул, что было мочи хлопнул Кзуму по спине, протянул ему кружку пива. Кзума отвел его руку, но тут же ощутил чувствительный толчок локтем. Папаша! Кзума улыбнулся и потрепал его по руке, приложился к кружке и передал ее Папаше. Папаша утер рот рукой, поднес кружку к губам.
В эту самую минуту в кухню вошла Лия, и с ходу выхватила у Папаши кружку.
Папаша взвыл, обернулся, увидел Лию и пришел в неописуемую ярость: прыгал, бранился, плакал.
Лия обняла Кзуму, сгребла его в охапку. Пьяницы загоготали, подняли Папашу на смех. Кзума отнял у Лии кружку.
— Я обещал поставить Папаше кружку пива: мне ничего другого не оставалось, иначе он не соглашался показать, где твой дом.