Он просмотрел газеты. Потом стал читать внимательно. Ничего не скажешь, Мхенди взялся за дело всерьез. И они там прекрасно понимают, что это не кто иной, как Мхенди, и что он проник в Плюралию отсюда. М-да, положение щекотливое.
Секретарь доложил о приходе Джонса. Удомо поднялся ему навстречу. Протянул руку. Никогда еще он не видел этого маленького болезненного человека таким озабоченным.
— Как дела, Джонс?
— Очень рад, что вы уже видели газеты, — сказал Джонс.
— Садитесь, сейчас нам принесут чаю.
— Знаете, это очень серьезно.
— Расскажите подробнее.
— Вот телеграмма, полученная из Лондона вчера вечером. Вот телеграмма, которая пришла сегодня утром, более подробная. Посольство Плюралии в Лондоне заявило правительству Великобритании официальный протест. — Он протянул Удомо телеграммы.
Удомо углубился в чтение. Англичанка принесла чай, на этот раз в чайнике. Когда она ушла, Удомо сказал:
— Надо все обдумать. Вы, конечно, понимаете, что я не имею никакого отношения к этой истории. Мхенди — мой друг, и я пригласил его сюда, как пригласил бы любого из моих друзей, эмигрировавших из этой расистской страны.
— Вы ведь знаете, что его превосходительство и я полностью разделяем ваше возмущение расистским режимом Плюралии. Мы, конечно, не допускаем и мысли, что вы — премьер-министр страны — можете иметь к этому какое-то отношение. Мы так и заявим нашему правительству.
Удомо усмехнулся.
— У вас, по-видимому, на этот счет нет и тени сомнения.
— Когда долго работаешь вместе, нельзя не узнать человека. Вся ваша энергия направлена на то, чтобы создать независимое государство, и вы не станете рисковать из-за какой-то революционной авантюры в соседней стране, которая все равно добром не кончится.
— Хорошо бы моя партия верила мне так же, как вы.
— Они до сих пор не уяснили себе ваших намерений. Вы позволите мне закурить?
— Пожалуйста. Тогда в чем же проблема? Я готов поклясться в своей непричастности. Вы с Росли подтвердите это. Британское правительство отвергнет протест. Правительство Панафрики и не думало вмешиваться во внутренние дела Плюралии. Никакой проблемы нет.
Джонс раскурил трубку и сквозь дым наблюдал за Удомо.
— А если он попадет им в лапы?
Удомо уперся ладонями в стол и, улыбнувшись, откинулся на спинку стула. Потом откровенно расхохотался.
«Схватывает на лету», — подумал Джонс.
— Понимаю, — перестал смеяться Удомо. — А я считал, что вы верите в мой здравый смысл.
— В данной ситуации мы и в собственном здравом смысле сомневаемся. Очень уж мы с Росли ненавидим этот расистский режим.
— Ничто в показаниях Мхенди не может скомпрометировать меня.
— Вы понимаете, что я имею в виду? Может быть, какое-нибудь напутствие, совет…
— Понимаю. Не волнуйтесь. Ничего подобного не было.
— Вы сняли с моей души камень, — сказал Джонс. — Но есть еще одно обстоятельство.
— Да?
— Росли полагает, что если Мхенди ускользнет, то он вернется в Панафрику.
— И что тогда?
— Тогда мы должны будем арестовать его и передать властям Плюралии.
Удомо долго молчал. Наконец отрицательно покачал головой.
— Боюсь, что я не могу согласиться на это.
— Но они потребуют его выдачи.
— В таком случае я подам в отставку. И, выдвигая вновь свою кандидатуру, буду вынужден поставить вопрос о передаче нам контроля над полицией и службой безопасности.
— Вы этого хотите?
— Вы прекрасно знаете, что нет. Мы еще не готовы к тому, чтобы своими силами поддерживать в стране порядок. Если это случится, у нас пышным цветом расцветет взяточничество. Только в нашей стране это будут не взятки, а «благодарность», освященная традициями племен. Нет, если бы мне пришлось сейчас взять под контроль полицию, это было бы катастрофой. Мне нужно, по крайней мере, лет пять для того, чтобы сделать это безболезненно.
— Как же нам в таком случае быть?
— Это уж ваша забота, Джонс. Полиция пока в ваших руках. Учтите только, если мне придется начать кампанию, она неминуемо примет антиевропейский характер, а это, как вы понимаете, будет на руку приверженцам племенного строя. Все это очень прискорбно, но вы должны понять меня.
— Ну что ж… Я доложу обо всем в Лондон. И пусть они решают. Его превосходительство и я сделаем все, что в наших силах. Я почти надеюсь…
— Что они схватят Мхенди? — негромко сказал Удомо.
Джонс встал.
— Достопочтенный мистер Ван Линтон уже давно дожидается у меня в кабинете. Вы видели мою записку? Право же, не следует заставлять главу плюральной экономической делегации ждать так долго.