Двадцатишестилетний Абрахамс был здесь весьма заметной фигурой. Он выступал с предложениями, участвовал в составлении резолюций. Знал всех. Был в курсе всего. Он был в кругу единомышленников.
На этом конгрессе встретились люди из самых разных стран континента. Принятые резолюции стали известны во всех уголках Африки. Вскоре после окончания конгресса, с трудом собрав пятьдесят фунтов стерлингов, Кваме Нкрума основал в Лондоне журнал «Нью Эфрикен» с подзаголовком: «Голос пробудившихся африканцев». На обложке лозунг: «За единство и полную независимость». (Просуществовал этот журнал, конечно, очень недолго — денег было слишком мало). Одновременно с «Нью Эфрикен» в Манчестере стал выходить журнал «Пан-Африка». Выпускал его Джомо Кениата.
Это было время смелых, дерзких исканий. Большинство участников движения были молоды, страстно желали отдать борьбе все свои силы.
Об их настроениях можно судить по мыслям и высказываниям Майкла Удолю. При всей своей патетичности они были характерны тогда для Абрахамса и его единомышленников: «Мать-Африка! О мать-Африка, укрепи меня, дай мне силы исполнить мой долг. Не забудь обо мне среди многих своих питомцев. Я возвеличу тебя. Я заставлю весь мир чтить тебя и твоих сынов. Верь, солнце свободы вновь засияет над тобой. Ради этого я покинул тебя и долго жил на чужбине, среди чужих людей, ради этого страдал, терпел обиды, голодал и мерз. Все для того, чтобы вернуться и освободить тебя, освободить всех твоих детей, вознести тебя над теми, кто сейчас смотрит на тебя сверху вниз. Разве могут они понять тебя! Для них ты — земля, приносящая им богатства, а дети твои — рабы, которых надо держать в повиновении. Этому надо положить конец. И конец положу я, если ты мне поможешь. Я не вижу тебя сейчас, но чувствую, ты там, в темноте. Завтра я буду с тобой, в твоем лоне. Не дай мне затеряться среди множества твоих детей. Не оставь меня, помоги, направляй меня! Мое имя Майкл Удомо. Запомни: Майкл Удомо — орудие твоего освобождения…»
Атмосферу того времени Абрахамс вообще передал очень точно. Даже симпатии и помощь таких англичанок, как героиня романа Лоис Барлоу. Кваме Нкрума в «Автобиографии», говоря о лондонском периоде своей жизни, тоже воздал им должное: «Наши сердца неизменно согревала постоянная готовность нескольких английских девушек помочь нам. Эти девушки, в большинстве из хороших семей, приходили по вечерам и часами печатали на машинке, не требуя ни единого пенса за свою работу. Единственное, что мы могли сделать для них, это посадить их в такси и оплатить проезд, если у нас в тот момент были деньги, или же, что случалось гораздо чаще, проводить их до станции метро и помахать рукой на прощанье. Однажды я пошел с одной из них в кино и хорошо помню, как у входа какой-то англичанин отпустил ядовитое замечание насчет девушки, находящейся в компании черного (правда, он употребил несколько иное выражение). В следующий момент девушка дала ему звонкую пощечину и сказала, чтобы он не совался в чужие дела и не употреблял таких оскорбительных выражений. Поскольку это произошло из-за меня, я предложил уйти отсюда и проводить ее домой, но она настояла на том, чтобы мы не отказывались от нашего намерения.
Английские девушки производили на нас очень сильное впечатление. От них исходила какая-то теплая искренность и сочувствие, у них были великодушные сердца, и то, что они делали для нас, они делали спокойно, без претензий и не ждали ни благодарности, ни вознаграждения»[4].
Если первую часть своего романа Абрахамс назвал «Мечта», то вторую — «Реальность». В ней-то автор и пытается представить, с какими трудностями будет связан каждый шаг молодого африканского государства в действительности.
Майкл Удомо, Мхенди, Ленвуд, Мэби и Эдибхой стремятся к освобождению Африки. И в этом своем стремлении они едины. Но только до приезда на родной континент, где им приходится столкнуться с реальностью.
Став премьер-министром Панафрики, Удомо оказывается в неизмеримо более сложном и противоречивом положении, чем он мог предполагать, находясь в Лондоне. Оказалось, что на пути к возрождению страны стоит не только колониализм, но и нищета, пережитки родоплеменного строя с его страшной отсталостью и суевериями.