Конечно, кончено. Один попросту мертв, а второй…
Неужели с ним тоже что-то случилось?!
— По свидетельству Андары Присс со-Логарен разделение человека и демона прошло успешно. Правда, не совсем так, как предполагала сия достойная женщина. Вернее, совсем не так. Вам что-нибудь известно об исследованиях Цепи одушевления по вопросу управления демонами?
Керр кивнул, проглатывая очередной десяток заковыристых ругательств.
— И что вы о них думаете?
Вопрос снова был задан тоном, выражающим неподдельную заинтересованность, как будто юноша собирался принять какое-то важное решение, а потому нуждался в большом количестве мнений. Причем очень разных.
— Они могут помочь в войне с демонами, — выдавил золотозвенник сквозь зубы.
— Слишком осторожное заявление. Вас чем-то беспокоят эти новинки?
— Да.
Подтвердив вслух выстраданное предположение, Керр умолк. Впрочем, ненадолго. Всего лишь до следующего, еще более заинтересованного:
— Итак?
Пожалуй, его впервые так подробно расспрашивали о вещах, не допущенных к повсеместному упоминанию. Конечно, в мимолетных беседах то одно, то другое Звено невзначай намекало о далеко продвинувшихся исследованиях синих мантий, словно ожидая реакции, но Керр не торопился показывать свое истинное отношение к деяниям Андары. Даже сейчас. Даже если бы ему пообещали, что следующий ответ решит, жить золотозвеннику или умереть.
Даже выстраданный и ненавистный ответ:
— То, что создает Цепь одушевления, сравняет наши силы.
Человек, присевший на подлокотник кресла, правильно понял настроение собеседника, потому что спросил теперь уже напрямую:
— Что же в этом плохого?
— Оно сотрет грань между человеком и демоном. — Золотозвенник никогда не говорил о своих опасениях при свидетелях и не доверял бумаге, поэтому произнесенные слова даже ему самому вдруг показались нелепыми, но он все равно упрямо повторил: — Сотрет грань.
Юноша потер согнутым указательным пальцем щеку:
— А может быть, таков и должен быть конец пути? Слияние, полное и безоговорочное. Люди, наделенные почти божественной силой… Разве не замечательное будущее?
Он размышлял отстраненно, уже почти безо всякого интереса, скорее обреченно, будто перекресток сотни дорог превратился в тупик, по которому можно пройти еще несколько шагов, но потом только и останется, что разбить голову о стену. А еще он делал дурные выводы, возможно, именно потому, что многого не знал, и Керр многозначительно напомнил:
— Демонов не хватит на всех.
— А если хватит? — задумчиво предположил юноша. — Представьте, что их окажется ровно столько же, сколько людей. И каждый получит по своему собственному послушному исполнителю желаний. Чем не счастье?
О такой возможности Керр никогда не думал. По одной простой причине, понятной любому человеку, но именно поэтому часто остающейся в тени высокоумных рассуждений.
— А что потом? Будут рождаться новые люди. Непременно будут. Как поступать им?
— Ждать своей очереди.
— Терпение присуще не всем из нас. Вряд ли сын согласится подождать, пока отец умрет своей смертью и передаст фамильного демона по наследству. Так ведь и вся жизнь может пройти… Мимо.
Юноша прищурился, но его глаза каким-то необъяснимым образом все равно продолжали сверкать, пожалуй, даже ярче, чем прежде, когда в них отражались огоньки свечей.
— А вы терпеливы?
— Не знаю, — честно ответил золотозвенник. — Мне еще не предоставляли такого выбора. Предоставят — пойму.
— Что поймете?
— Какой я на самом деле.
— А есть варианты? — В голосе собеседника снова прорезался интерес.
— Надеюсь однажды оказаться человеком. Когда это понадобится.
— Человек… — Юноша встал и почему-то повернулся к Керру спиной, но и не подумал закончить беседу. — Что вы слышите в этом слове?
— Ничего особенного.
— Но оно чем-то важно для вас?
Никакого обвинения. Никакого наказания. Уже довольно долгое время было понятно, что наступивший день вовсе не Судный, только золотозвенник отчетливо чувствовал: настоящей казнью станет именно прекращение этого мучительного разговора. Совсем скоро. И если он не успеет услышать…
Нет, он должен успеть совсем другое. Успеть сказать.
— Каждый, кто живет в этом мире, — человек. У демонов тоже есть свой мир. По крайней мере, должен быть, иначе бы они никогда не помогали бы друг другу. И не воевали бы между собой. Но их мир не здесь. Он где-то… в другом месте. Там, куда нет хода людям. А если мы вынуждены жить только здесь и сейчас, значит…