В своё время Алёнка точно так же у Артёмки спрашивала, зачем он налил воды в кинетический песок? Без критиканства и агрессии. Песок всё равно был испорчен. Это само по себе было наказанием. Хотя потраченных денег она жалела.
— Хорошо, расскажу. Только ты пообещай, что отвезёшь меня обратно в Полевской на лошади. Даже если решишь, что я — самый ужасный человек в мире. Всё равно не бросай тут. Ладно? Не хочу с волками встречаться, — Алёнка вздрогнула от накативших воспоминаний.
— Ладно… — тоном переговорщика с суицидником ответил Авдей. — Я тебя одну не оставлю. Просто расскажи всё по правде.
— Я не беглая, — с ходу начала Алёнка. — И никогда крепостной не была. Просто я из такой страны, которая находится очень далеко отсюда. Очень-очень… До неё не доехать на лошади и не доплыть на корабле… Помнишь сказ Михея про Забаву?
— Как не помнить, коли он его на всяком застолье рассказывает?
— Перенеслась тогда Забава с помощью камней из шкатулки малахитовой. Веришь — нет, но я сюда также попала. Но сначала… — Алёнка тяжело вздохнула. — Я должна рассказать тебе, как жила в своём крае и кто я на самом деле… Меня и вправду зовут Алёна Васильева. Мне 27 лет. Я была замужем за одним мужчиной, который нас бросил…
— Как это бросил? — перебил Авдей.
— Значит, всё остальное тебя не смущает? — улыбнулась Алёнка, тяжело дыша — свою тираду она выдала на одном дыхании. — У нас это часто бывает. Муж может легко развестись с женой.
— Чтобы она ходила и милостыню собирала?
— Нет. У нас там все грамотные. Каждый человек и читать умеет, и считать. И почти все женщины работают с бумажками… Но про это потом. Если захочешь, расскажу,
— Алёнка глотнула горячий отвар. — Самое главное: у меня там остался сын, Артёка, и ему 4 годика, понимаешь?
— Не совсем…
— Тебе нужно время, я знаю. Но я если честно и не рассчитываю, что после всего услышанного ты захочешь со мной… — голос её дрогнул. — Строить какие-то отношения…
— Алён, погоди, я сейчас не словечка не понял. Про какие это ты «ношения» говоришь… Про сына понял.
— А это самое важное! Это причина, по которой я не могу тут остаться, хотя я… полюбила тебя тоже, — прошептала она, опустив вниз глаза.
— Значит, любишь меня? — Авдей облапил Алёнку, одетую в тулуп, и ей стало жарко толи от костра, толи от разлившегося вдруг внутри жара желания…
Последнее надо было срочно притушить…
Ни к чему ей. Да и ему…
— Ты не понимаешь… — Духота раздражала, и она отстранилась от мужчины. — Артём там один остался, и я не знаю, что с ним? Как он живёт? Может быть, в детдоме? А может, его отцу отдали, которому он не нужен? Сын у меня добрый. Слишком. А таких гнобят постоянно… В почёте сильные и злые! — Голос начал срываться на крик. — Успеха добиваются самые горластые или те, кто идёт по головам… Но есть иные пути. Можно быть счастливым! Главное трудиться и любить то, что делаешь. И в мире так много прекрасного. А я не успела ему рассказать! Я ничего с ним не успела! И я хочу к нему, слышишь? Это мой сын! И он там один!
— Тише-тише, Алёнка, не голоси — волки услышат, — Как маленькую, обнимал и успокаивал её Авдей.
Хотелось и плакать, и смеяться. Отвар пролился на тулуп, и женщина поставила кружку на пол.
— Прости, я… В общем, мне нужно домой, и я вернусь… Чего бы это ни стоило. Только способ попасть туда такой же, каким меня сюда забросило. Надо надеть все украшения из малахитовой шкатулки и загадать желание. Наверное, лучше вслух… И, как ты понимаешь, перенесусь тогда я одна. И тебя с собой взять не смогу. Да и не стоит этого делать. Мой мир… Он слишком не похожий на твой… — Алёнка уже не вырывалась.
Она сидела в объятьях мастера с широко раскрытыми зелёными глазами и мысленно представляла родной Екатеринбург. Сияющие высотки, дорожные развязки, суету и многолюдность. И всюду бизнес-бизнес-бизнес, реклама и шумовой фон… Нет, это не место для полевского мастера по камню. Да и где он там малахит найдёт?
— Хорошо. Давай найдём эту твою шкатулку и отправим тебя домой, — прервал Авдей затянувшуюся паузу.
Алёнка глянула на него. Такого ответа она не ожидала. А между тем, представить себе злого Авдея она тоже не могла. И обиженным его не видела. Растерянным слегка — да.
Этот Авдей был почти таким же, каким Алёнка знала его раньше — улыбчивым и уверенным в себе. Вот только печаль на дне глаз залегла. И в лице что-то такое появилось, отчего сердце начинало сжиматься.
Стало совсем жарко. Алёнка всё-таки подалась в сторону, поднялась на ноги, сняла тулуп и два платка, повесила их на крючок в стене у выхода.