Ну, купец совсем разошёлся, покраснел весь от злости и собственными руками душить сестру начал. Лёшка долго не думал, схватил первое, что в руку попало, и по голове его тюкнул. Оно и верно было — купец дюже тяжёлый на старости лет стал, но сильный ещё, как медведь, отодрать от матери не вышло бы. В общем, из купца дух сразу же отлетел. А Степанида отдышалась, слёзы утёрла, и вместе с сыном давай думать, как дальше сделать.
Лёшка сразу в город вернулся, вроде как и отлучался он ненадолго. Степанида же медленно обратно поехала. Как в Соликамск показался, слёзами горючими залилась, у ворот стражникам сказала, что лошадь понесла, упал, купец батюшка с повозки, об камень головой стукнулся, в Пермь не доехал. А в том, что повозка доверху нагруженная была, и лошадь её даже после ударов плетью с места сдвигала с трудом, никто особо не разбирался.
Схоронили купца, вроде как время Лёшке в наследство вступить, да чем докажешь, что он и есть самый подходящий преемник? И приблудным ему прослыть страсть, как не хотелось. А жена купцова — в самом соку, старше Лёшки всего на восемь годочков. Он её быстро охмурил. Года не прошло — поженились. Племянничек фамилию жены на себя принял, якобы для торговых дел это дюже полезно. Оно-то верно, про купца Турчанинова по всей Пермской волости слава была. А то, что детей в первом браке не нажили, так не о том тогда думал…
— Так значит… он — убийца, Варвара Степановна?
— Как сказать?.. Будь ты на его месте, что бы сделала?
Алёнка вскинулась. Подумала немного и, опустив глаза, выдавила:
— То же самое…
— То-то и оно.
Глава 7
— На покос? — разочарованно переспросила Алёнка, по уши перепачканная в дворовой грязи.
Солнце садилось поздно, и куры, видя, что на улице ещё светло, никак не хотели загоняться в хлев на ночь. Беготня за пернатыми по двору отняла последние силы. Вдобавок Алёнка поскользнулась и, растянувшись на грязи от грибного дождичка, испачкала новый красный сарафан — подарок Авдея, привезённый из самого Екатеринбурга.
— Покосы завсегда в Хлеборост начинают. Самое время — трава высокая, а семена ещё не выпустила. И так запозднились, — настаивала Варвара, и спорить с ней было бесполезно.
— Уэээ, гадость какая, — Алёнка оглядела себя. — Хотела пораньше улечься, да стирать теперь придётся.
— Алёнушка, — у калитки свежепоставленного, жёлтенького ещё забора стоял Авдей.
— Доброго вечера, Варвара Степановна.
Алёнка подняла на любимого виноватые глаза.
— Уже испачкала? — усмехнулся Авдей и поднял над калиткой свёрток. — Вовремя. Я тебе новый принёс. Тоже красный только, с широкой тесьмой. И рубашку отбеленную.
— Спасибо, — Алёнка больше не знала, что ещё и сказать.
Оправдываться? Прыгать от радости? Обновки так скоро она никак не ожидала. Но понимала, что мастер просто спешит порадовать её лишний раз до… До чего-то такого, что ждёт её в туманном будущем.
— Проходи, Авдей, гостем будешь. Чай, не для того забор ставил, чтоб у калитки топтаться, — пригласила Варвара.
— Я сейчас, — Алёнка схватила свёрток и побежала в баню, чтобы сполоснуться, переодеться и замочить в кадке грязную одежду.
Вернулась она в избушку, когда Варвара вовсю потчевала гостя взваром с жимолостью, постными оладьями и новостями, которые собрала за день. Алёнка уселась рядом с Авдеем и взяла его за руку. Ужинать не хотелось.
— Хорошо тебе в красном… Ещё ярче и краше становишься… — светлые глаза мастера скользили по Алёнке, любуясь. — Призадумалась о чём-то?
От его бархатного голоса по телу побежали мурашки… Но скрывать свои страхи она не умела.
— Угу… Чем ближе Иван Купала, тем тревожнее отчего-то становится.
— Потому что Полоза этого боишься встретить? Так я рядом буду.
— Не боюсь я его. Он не злой и поможет. Вот только…
— Не думай об этом… — Авдей заправил за ухо тёмную прядку, выбившуюся у Алёнкиного лица.
— Парень дело тебе говорит, — поддержала Варвара. — Живи, как жила. Что в будущем случится, нам знать не дано… Завтра после полудня на покос идём. У змеиной горки надел выделили.
— Наш рядом, Варвара Степановна, так что вместе отправимся, — пообещал женщинам Авдей и прижал к себе уставшую и сонную уже Алёнку.
Следующий день выдался не по-июньски жарким. Вчерашний сарафан к обеду совсем высох, и Алёнка надела его.
Место покоса ей показалось совсем незнакомым, хотя шли до него всего ничего. Большая поляна раскинулась у самой дороги, с трёх других сторон на неё напирал кустарником лес, а у дальнего края высилась каменистая возвышенность — та самая Змеиная горка.