Рейчел помахала рукой матери, оставшейся в санях, и Эйнджел последовала ее примеру. Сани тронулись в обратный путь, увозя миссис Максвелл домой. Закрыв на засов дверь, Эйнджел помогла подруге раздеться и повесила ее промокшую шерстяную накидку к огню сушиться.
– Несомненно, в этом году Рождество будет снежным. Интересно, как там наши мужчины... – сказала Рейчел, входя вслед за Эйнджел в комнату и потирая закоченевшие руки.
– Вчера заезжал ненадолго Холт, – сказала Эйнджел нарочито равнодушным тоном. Здесь, в этой самой комнате, между ней и Холтом произошла весьма неприятная, напряженная сцена. Она умоляла его остаться на Рождество, до которого оставалась всего неделя. Но он, не колеблясь ни минуты, отказался. Он не стал ничего объяснять, не говоря уж о том, чтобы просить прощения, просто сказал «нет» не терпящим возражений тоном. На праздники при едет Нил, а не Холт. Он слишком дорожит прииском! Эйнджел пыталась убедить его, что в конце концов прииск принадлежит ей и ничего с ним не случится, если Холт проведет несколько дней в городе. Даже бандиты оставляют свои грязные дела на время рождественских праздников. Но все было напрасно.
Вот уже три недели братья Мерфи жили в горах. Если бы не Рейчел, Эйнджел давно бы сошла с ума.
То, что поначалу было приятельскими отношения ми, теперь переросло в крепкую дружбу. В течение недели Рейчел жила вместе с Эйнджел, уезжая на выходные к матери. Вначале Пруденс Максвелл была против того, чтобы ее дочь всю неделю жила вместе с Эйнджел в доме пастора, но потом привыкла к та кому порядку вещей.
Собственно говоря, если бы не тот ужасный инцидент, произошедший между Эйнджел и Лили Валентайн, миссис Максвелл и вовсе не беспокоилась бы за свою дочь. Однако любимой темой разговоров ее подруг до сих пор была та ссора между Эйнджел и Лили, когда жена Мерфи гналась за городской шлюхой до самого публичного дома. Женщина, позволявшая себе такое, не могла быть подругой Рейчел!
– Мы с мамой опять поссорились, – сказала Рей чел. – Она считает, что я должна вернуться домой и жить там, по крайней мере до свадьбы.
– Но ведь свадьба будет только весной, Рейчел. Неужели твоя мать хочет на всю зиму лишить тебя женского общества?
Рейчел скорчила кислую мину.
– Да нет, не в этом дело. Она считает, что Жюстина Гаррет или Салли Уилсон гораздо более подходящая компания для такой, как она говорит, невинной девушки, как я, а ты, по ее понятиям, слишком светская женщина!
Эйнджел улыбнулась, протягивая руку за пяльцами, оставленными ею на подлокотнике кресла, и снова удобно усаживаясь у огня.
– Что ж, возможно, она права. Может быть, я дурно влияю на тебя, а?
– Вовсе нет! У меня никогда не было такой подруги, как ты, Эйнджел, с которой я могла бы делиться самыми сокровенными мыслями, говорить буквально обо всем на свете, не имея нужды притворяться, и которая могла бы ответить на мои не совсем невинные вопросы!
Обе женщины рассмеялись, и Рейчел, скинув ботинки, завалилась на диван, вытянув ноги в чулках.
– Прямо не знаю, – вздохнула Рейчел, – конечно, она моя мать и желает мне только добра, но почему после выходных, проведенных дома, мне кажется странным, что я не ушла из него еще несколько лет назад? «Сделай это, не делай того, надень вот это...» Нет, от этого можно сойти с ума! Знаешь, будь я хоть чуточку храбрее, я бы сбежала и стала петь в салуне, как Лили!
Эйнджел слегка улыбнулась при упоминании имени Лили Валентайн. Она знала, что каждый раз, бывая в городе, Холт навещал ее и не скрывал этого от Эйнджел. Он даже спросил однажды, не хочет ли она вместе с ним пойти к Лили. Конечно, она отказалась. Сама мысль об этом казалась ей нелепой. Если бы она пошла к Лили, досужие языки непременно донесли бы об этом Пруденс Максвелл, и тогда Эйнджел уже никогда не смогла бы вернуть себе репутацию порядочной женщины. Так что пришлось Холту отправиться к Лили в одиночестве, пока Эйнджел не могла прийти к однозначному выводу относительно характера их отношений.
– ... ведь правда, Эйнджел? – спросила Рейчел.
– Что? Извини, я, кажется, прослушала, что ты сказала. Похоже, эта снежная буря подействовала на меня не лучшим образом.
– Да, дороги сейчас стали опасными. Наши лошади без конца спотыкались и скользили по льду, пока мы ехали сюда. Но будь я на твоем месте, я бы не волновалась за Холта и Нила. Они оба крепкие, сильные и разумные. В такую погоду они не станут рисковать и спускаться с гор.
– Похоже, мы проведем Рождество в одиночестве, – сказала Эйнджел. – Вернее, я проведу его в одиночестве. Нил обещал приехать.
– Тебе так и не удалось уговорить Холта? В ответ Эйнджел лишь покачала головой.
– О эти мужчины! – всплеснула руками Рей-чел. – Как будто с прииском непременно что-нибудь случится за эти несколько дней их отсутствия.
Эйнджел засмеялась:
– Ты говоришь совсем как тетушка Клара! У тебя даже такой же английский акцент.
– Да? Кстати, тетушка обещала приехать к нам на рождественские праздники, так что тебе тоже придется прийти. Я попрошу мистера Бриндла покатать нас в его новых модных санях!
– Мистера Бриндла? – с любопытством переспросила Эйнджел, продевая иглу в вышивку.
– Как, разве я тебе не говорила? – подпрыгнула Рейчел и с радостью захлопала в ладоши. – У мамы появился поклонник! И довольно богатый! Это в его санях мы сегодня приехали.
– Но я не видела там мужчины.
– Потому что он был слишком занят делами, чтобы поехать вместе с нами. По крайней мере он так сказал. – Рейчел понизила голос почти, до шепота и продолжала: – Если хочешь знать мое мнение, ему нужна не только и не столько моя мать, сколько...
– Рейчел! – удивилась Эйнджел. – Уж не хочешь ли ты сказать, что он охотится за богатством?
Рейчел пожала плечами:
– У моей матери, возможно, много достоинств, но только не красота! – Она сделала вид, что не заметила удивленного вздоха подруги и спокойно продолжала: – Однако у нее имеется приличное состояние. Уходя на войну, отец позаботился о том, чтобы она ни в чем не нуждалась до его возвращения. И мама по-умному рас порядилась оставленными ей средствами и теперь может представлять немалый интерес с точки зрения благосостояния. Мне кажется, этот Бриндл просто хочет наложить свою лапу на ее деньги.
– Если это действительно так, то почему бы тебе не предостеречь ее?
Рейчел снова пожала плечами:
– Моя мать взрослая женщина, способная отвечать за свои поступки и принимать решения, пусть и глупые. И я не хочу, следуя ее же примеру, читать ей лекции, как вести себя. Побойся Бога, Эйнджел! Ведь из-за нее я чуть не стала старой девой! Она отпугивала от меня всех поклонников, прежде чем они отваживались познакомиться со мной поближе.
Вспомнив что-то, Рейчел улыбнулась и продолжала:
– Нил первый, кто понравился ей, хотя она и не в эрге от его «излишне скромного» поведения и отсутствия честолюбивых устремлений. Честно говоря, мне даже хочется, чтобы этот Бриндл слегка сбил с нее спесь и самоуверенность.
Рейчел была явно довольна собой, и Эйнджел мудро удержалась от комментариев, думая о том, что бедная миссис Максвелл и не догадывалась об истинных мыслях своей дочери.
За два дня до Рождества Эйнджел отправилась в самый большой универсальный магазин Оро. Стоя у при лавка с рулонами тканей, она никак не могла выбрать между изумрудно-зеленым муслином и более практичной серой шерстяной материей. Эйнджел собиралась купить ткань в подарок Рейчел, которой, помимо этого, предназначались также несколько метров кружев и вышитые руками Эйнджел воротнички для платья. Она также купила для нее пакетик мятных леденцов и карамели, чтобы побаловать сладкоежку, и флакон лавандовой воды. Для Нила она выбрала пару простых запонок и дюжину гладких белых носовых платов. Для Холта Эйнджел сама сшила теплые зимние рубашки из толстой красно-зеленой фланели, которые она собиралась передать ему с Нилом, когда он отправится после праздников обратно в горы. Жаль, что она не сможет увидеть выражение лица Холта, когда Нил вручит ему ее подарок.