А. Высоцкий
Горный цветок
Алексей Владимирович Высоцкий родился в 1919 году. Окончил индустриальный рабфак и артиллерийское училище, а в 1961 году — факультет журналистики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.
Служил в армии с 1937 по 1956 год. Оборонял Одессу и Севастополь, воевал под Сталинградом. Участник освобождения Варшавы и взятия Берлина.
Награжден тремя орденами Красного Знамени, тремя орденами Отечественной войны, двумя орденами Красной Звезды и медалями.
С 1942 года печатался во фронтовых газетах и в центральной прессе: «Красной звезде», «Комсомольской правде», «Московской правде», в журналах «Молодой коммунист» и «Пограничник».
В 1967 году вышла первая повесть А. В. Высоцкого «И пусть наступит утро».
Карпатская легенда
Мне довелось услышать эту легенду в Карпатах сразу после войны от седоусого чабана.
Он сидел у костра напротив, в сдвинутой на затылок шляпе, зябко ежась под теплой овчиной, закрывавшей плечи и спину. На нем была сорочка, расшитая бисером, и серая домотканая куртка с зелеными отворотами. Он рассказывал.
Каждый год, как подуют ветры, на могучей Говерле, еще до первого пограничника, появляется человек. Он стоит на вершине горы и зорко глядит вокруг. Убедившись, что все спокойно, легинь надевает зеленую шапку и уходит, тяжело ступая по мерзлой земле.
— Легинь — по-нашему добрый молодец, — пояснил чабан. — Он погиб здесь в горах в ту весну, когда кончилась война. Никто из нас не знал его имени.
Неторопливо и обстоятельно чабан рассказывал, как банды националистов не давали поселянам житья и как, защищая народ, солдат-пограничник вступил в последний неравный бой…
— Только не умер тот легинь, — убежденно закончил чабан. — Нет, не умер. То правда. У нас в народе говорят: человек, про которого помнят люди, не умирает никогда…
Пастух опустил подбородок на сплетенные пальцы, лежавшие на суковатой отполированной палке, и умолк, не отрывая глаз от огня.
Через несколько лет я снова побывал на тех заставах, теперь уже как специальный корреспондент журнала «Пограничник». Меня интересовал подвиг Шнырикова.
— Знаю, — оказал начальник политотдела. — Вы еще не были в клубе отряда?
В клубе на стенде крупными буквами было выведено: «ПОДВИГ ЕФРЕЙТОРА НИКОЛАЯ ШНЫРИКОВА».
Читаю.
— А почему пропущено отчество?
— Ожидал, что вы спросите, — ответил начальник политотдела. — Пока оно неизвестно…
Схватка с оуновцами
Николай Шныриков переполз, волоча за собой пулемет, к расщепленному молнией дереву. Только что пограничникам удалось отбить еще одну отчаянную попытку украинских националистов вырваться из кольца.
Ефрейтор Шныриков знал, что окруженных ими оуновцев[1] возглавляет Бир. Частый гость Черного леса, он был известен жестокими расправами над мирными жителями. И на этот раз главарь оставил записку: «Тут був Бир!»
Окружить Бира помогли крестьяне — бойцы истребительных отрядов. Оуновцы ненавидели их.
Едва пограничники перезарядили пулемет, как снова ударили минометы Бира.
«Опять в лес нацелились, — подумал Шныриков. — Все же удалось просочиться».
Николай бил короткими прицельными очередями, опасаясь задеть товарищей.
Два оуновца обошли пулеметчика, наскочили сзади. Один, приземистый, с толстой шеей, выстрелил в пограничника из пистолета, но промахнулся. Шныриков довернул пулемет и полоснул его точной очередью, а через миг уже покатился по склону, схватившись в рукопашной схватке со вторым, длинноруким верзилой. Николаю удалось обезоружить противника, но тот, изловчившись, вцепился в его горло. Шныриков задыхался. Но вдруг тиски, сдавившие горло, разжались: начальник заставы старший лейтенант Варакин сильным ударом приклада оглушил врага.
— Вяжи его, — крикнул Варакин Шнырикову и, не задерживаясь, повел пограничников во фланг прорвавшейся группе. Рукопашная схватка была скоротечной. Оуновцы пытались спастись бегством. В тот же день после упорного, кровопролитного боя сдалась и остальная часть банды. Среди пленных оказался сотник Хрин из куреня Рена, разгромленного пограничниками в начале осени. Но Бира не нашли, хотя обыскали все. Бир исчез.
— Может, свалился вниз? — Шныриков показал сержанту Ильину на зиявшую невдалеке пропасть.
— Боюсь, что ушел, — выслушав доклад старшего лейтенанта, озабоченно произнес начальник отряда, немолодой, молчаливый полковник. — Бир хитер и коварен, вы же знаете, Варакин. Мне думается, — продолжал Туляков, набивая трубку, — мы порою недооцениваем врага и многое теряем…
Варакин молчал. Возразить полковнику было нечего, хотя ему очень хотелось верить, что Бир убит.
Туляков подошел к окну, и луч солнца осветил его загорелое морщинистое лицо.
В дверь постучали. Черноволосый крепыш с густыми бровями, сросшимися на переносице, шагнул через порог.
— Сержант Ильин, — представился он начальнику отряда и доложил, что Бира не нашли.
— Пленные уверяют, что Бир мертв, — сказал старший лейтенант Варакин, — иначе, говорят, он не бросил бы их.
— Не кормите себя пряниками, Варакин. Бандеровцы либо врут, либо плохо знают своего вожака. Не могу поверить, что этот лис с волчьей хваткой лежит мертвый в пропасти. Боюсь, что мы с вами опростоволосились. Впрочем, подождем, что скажет последняя группа. Если и она вернется ни с чем, никто не признает операцию выполненной.
К вечеру вернулась группа сержанта Коробского.
— Нет! — подытожил начальник отряда. — Либо Бир ушел, либо мертвый упал в расщелину. Я лично убежден, что он ушел. Думайте, Варакин, как найти Бира. — Полковник помолчал, потом задумчиво сказал: — Среди пограничников немало новичков. Много ли известно им о националистах? Помощь в этом нужна?
— От помощи не откажусь, — отозвался Варакин.
Туляков раскурил погасшую трубку.
— Вам доводилось слышать о зверской расправе, которую учинили петлюровцы в Киеве над рабочими завода «Арсенал»? Нет? И фамилия Коновальца ни о чем не говорит? Тогда нам, Варакин, придется сперва заглянуть, в историю.
Евген Коновалец, бывший петлюровский полковник и палач арсенальцев, после побега в Польшу думал объединить петлюровцев и самостийников — националистов всех мастей под лозунгом «свободной Украины» в украинскую войсковую организацию (УВО). Шел двадцать первый год. УВО делала первые шаги. Коновалец и его единоверец Андрей Мельник, бежавший вместе с ним из Киева, мечтали о том, чтобы привлечь к вновь созданной им организации народные массы. И вот случай представился. Львов почтил визитом диктатор Польши пан Пилсудский.
Коновалец решил, что это судьба. Но организованное им покушение на Пилсудского не удалось. И то, во имя чего оно было задумано, тоже. Украинской войсковой организации не удалось снискать себе славу авангарда борьбы за освобождение Украины от польского ига и этим привлечь к себе массы. Сорвалась отличная реклама.
Коновалец и Мельник снова были вынуждены заметать свои следы…
Заграничные дороги бывшего петлюровского полковника и его сообщника привели в Берлин. Там на улице Гаубштрассе, в доме под вывеской «Союз украинских старшин в Германии» они нашли приют.
Коновалец стал руководителем националистического подполья в Польше и на Украине и повел пропаганду на деньги немецкой разведки. Но приверженцев украинской войсковой организации не прибавлялось. Тогда Коновалец задумал сменить декорацию.
В двадцать девятом году на конгрессе украинских националистов в городе Видно Коновалец упразднил украинскую войсковую организацию и провозгласил создание ОУН — организации украинских националистов.