Выбрать главу

4

Несколько часов спустя Мэдди была уже в палатке и смогла наконец полностью отдаться своим страхам. Человек, с которым пришлось встретиться, был просто ужасен. У него был жесткий, полный злобы взгляд, и, что хуже всего, он был глуп. Сразу же стало ясно, что она никогда не сможет с ним договориться ни в отношении Лорел, ни в отношении всего остального. Мужчина передал письмо, но тут же потребовал, чтобы она отдала ему жемчужную с бриллиантами брошь, которая была на ней. Брошь была недорогой, но она принадлежала еще бабушке. Забывшись на мгновение, Мэдди запротестовала и тут же увидела, как лицо мужчины побагровело от ярости. Он начал на нее кричать, и со стыдом она призналась себе, что в тот момент ужасно испугалась. Испугалась за Лорел, да, но и за себя тоже. Мэдди прикрыла лицо руками. Всю свою жизнь она всегда получала все, что хотела. У нее были ее талант, поклонение тысяч людей, любовь семьи, которая неизменно поддерживала ее во всем, что бы она ни делала.

И вот теперь, как-то сразу, удача ей изменила, и она оказалась предоставленной самой себе.

Услышав чьи-то шаги, Мэдди подняла голову и с раздражением увидела, что это был капитан Монтгомери. Они приехали сюда вместе, на ее лошади, но она всю дорогу молчала, и он, вопреки своему обыкновению, не задавал никаких дурацких вопросов.

— Что вам здесь надо? — резко спросила она. — Кажется, вы забыли, что это моя палатка, мои частные владения, какими бы они ни были. Если бы я хотела вас видеть, я бы вас пригласила, и к тому же…

— У нас с вами был уговор, вы не забыли? Она нахмурилась.

— Не понимаю, о чем вы… — Мэдди замолчала, внезапно вспомнив о том, что ему обещала. — Не хотите ли вы сказать…

— Вы говорили, что будете спать со мной, если я оставлю вас на тридцать минут с этим человеком наедине. Я это сделал, и вот я здесь, чтобы получить обещанное.

— Я не имела в виду… — прошептала она.

— Не имели в виду то, что говорили? Вы всегда лжете? В вас что, нет ни капли правды?

— Я не лгунья. Я никогда не лгу. У меня в этом нет никакой необходимости, — произнесла она, выпрямляясь, хотя руки ее продолжали дрожать.

— Ну что же, отлично. — Монтгомери улыбнулся, и его улыбка в этот момент показалась ей особенно коварной. — Приступим.

«Лорел, — подумала Мэдди. — Я сделаю это ради Лорел». И потом, может, это и к лучшему? Может, став ее любовником, он будет более сговорчивым в следующий раз, когда придется обмениваться письмами?

Она взялась за пуговицы на жакете, стараясь ни о чем не думать. Взглянув в его сторону, она увидела, что капитан поставил ногу на сундук у стены и, опершись руками о колено, внимательно за ней наблюдает.

— Мо… может, мы все-таки потушим лампу?

— Нет, — протянул он, — я хочу видеть то, что получаю.

Она покраснела и опустила голову, чтобы он не заметил вспыхнувшей в ее глазах ненависти. У нее мелькнула мысль, что, возможно, она убьет его после этой ночи. С какой бы радостью она увидела его мертвым и окровавленным у своих ног!

Мэдди расстегнула все пуговицы и уже готова была скинуть с себя жакет, когда Монтгомери быстро приблизился и, протянув руку, остановил ее. Она подняла на него глаза, и он увидел в них ярость и ненависть, полыхавшие в эту минуту в ее душе.

— Если бы взгляд убивал, я лежал бы сейчас бездыханным у ваших ног, — проговорил ‘Ринг, усмехнувшись.

Мэдди оттолкнула его руку.

— Давайте покончим с этим. Я заплачу вам за то, что вы мне позволили, — она, казалось, выплюнула это слово, — воспользоваться Богом данной мне свободой. Какая разница, что я думаю или чувствую. Вы все равно сильнее меня, капитан Монтгомери. У вас хватит сил, чтобы получить то, что вы желаете.

Она хотела сорвать с себя жакет и, когда одна из пуговиц запуталась у нее в волосах, с силой дернула.

— Прекратите. — Он притянул Мэдди к себе. — Успокойтесь, — продолжал он, гладя ее по спине. — Все позади, и никто не собирается причинять вам никакого вреда.

— Вы! — глухо произнесла женщина, так как нос ее был прижат к его груди, но не стала вырываться; сейчас все ее силы были направлены лишь на то, чтобы не разрыдаться. — Вы собираетесь причинить мне вред, — она несколько раз быстро сглотнула, пытаясь сдержать подступившие к горлу рыдания.

— Нет, я не собираюсь этого делать, да и никогда не собирался. Я просто хотел кое-что выяснить для себя, и мне это удалось.

Мэдди слегка отодвинулась, чтобы взглянуть ему в лицо. Казалось, он был чем-то чрезвычайно доволен.

— И что же вы выяснили? — тихо спросила она.

— Как сильно вы хотели того, что сегодня делали. Должно быть, вы хотели этого, что бы это ни было, очень сильно, если готовы были даже на то, чтобы спать со мной, хотя просто ненавидите меня. И…

Он улыбнулся, и его нижняя губа совершенно исчезла в густых усах.

— И, капитан?

— И я также выяснил насчет ваших отношений с Йовингтоном. — Он бросил на нее многозначительный взгляд. — Похоже, вы не слишком-то часто разоблачались перед мужчинами.

— О? — произнесла она еле слышно.

— По существу… — Его улыбка сделалась еще шире. — По существу, я даже осмелюсь это утверждать, вы никогда этого прежде не делали. — Он усмехнулся. — И я также узнал, что вы думаете обо мне. — Улыбка исчезла с его лица. — Уверяю вас, мэм, я не принадлежу к тому типу мужчин, которые заставляют женщину расплачиваться своим телом за… за что бы то ни было. Я человек разумный, и вы можете говорить со мной обо всем, не опасаясь, что я потребую от вас чего-то недостойного.

‘Ринг замолчал, глядя на нее с таким выражением, будто ожидал, что она тут же бросится благодарить его за столь благородный поступок.

— Разумный человек? — прошептала Мэдди. — Вы, капитан Монтгомери, самый неразумный из всех людей, которых я когда-либо встречала. Да любой мул и тот более разумен, чем вы. Во всяком случае, мула можно вразумить, стукнув хорошенько по голове, но я очень сомневаюсь, что на вас и это подействует.

— Послушайте…

— Нет, это вы послушайте! — Может, она и уступала ему в силе, но мощи ее голоса мог позавидовать любой. — С того самого дня, как я вас встретила, вы только тем и занимались, что оскорбляли меня.

— Я никогда бы не мог оскорбить леди.

— Вы назвали меня странствующей певицей. Вы говорили мне, что я должна, по-вашему, делать. Неужели вы не понимаете, что у вас на меня нет никаких прав?

— Мой приказ…

— Какое мне дело до вашего приказа! Вы в армии, не я. Я пыталась объяснить вам, что не нуждаюсь в вас, что не желаю вас видеть, и вот вы снова здесь, а это… — Она запахнула жакет. — Это! Вы оскорбляете меня, выставляете на посмешище, доводите до того, что я вынуждена играть перед вами роль шлюхи и… — Мэдди гордо вскинула голову. — К вашему сведению, капитан, я разоблачалась перед многими мужчинами, перед сотнями мужчин. Французами, итальянцами, русскими. И ни один из них никогда не позволил себе назвать меня странствующей певицей!

— Я совсем не хотел…

— Ну конечно, вы не хотели! — воскликнула она. — Вы просто делали то, что вам поручили. Навязывая при этом другому свою волю, не так ли?

Внезапно силы оставили ее. Мэдди почувствовала головокружение, и колени ее подогнулись. Она достигла предела своих возможностей. С того самого дня, как, войдя в дом тетки, она услышала о Лорел, у нее не было ни минуты отдыха. С того дня ее жизнь, жизнь, наполненная музыкой, хорошей едой и смехом, исчезла, и на смену ей пришли страх, жесткая постель, грязь и незнакомцы. Импресарио покинул Мэдди и сейчас был где-то в Англии. Все люди, которые знали ее, которые знали, как она поет, и любили ее слушать, были сейчас на другом краю земли.