— Я не это имел в виду, — успокоил Эдгар свою тетю, — Я имел в виду… ты все еще не ответила на мой предыдущий вопрос. Где принцесса Рейнис и принц Эйгон?
Никто не дал ему ответа сразу. Принц Доран и принцесса Элия посмотрели друг на друга и поддерживали зрительный контакт в течение напряженной минуты. Наконец, они отвернулись друг от друга и вернулись к Эдгару Сэнду.
Затем дядя Доран поднял правую руку и протянул ее сестре. Она взяла его руку в свою и потянула его вверх. Ему с трудом удалось даже встать на ноги, но с большим трудом он сумел встать и оказаться перед племянником на равных.
Тетя Элия держала руку брата, чтобы он не упал и не споткнулся. Как только он устоял на ногах, принц Доран провозгласил:
— То, что мы собираемся вам рассказать, — это то, что мы хотели, чтобы вы знали уже давно. Я молюсь, чтобы после этого вы поняли, почему мы держали это в секрете.
— Продолжайте, умоляю вас, — почти умолял Эдгар. Должно быть, это очень важно, если он решил встать, чтобы рассказать мне об этом.
Доран Мартелл ответил ему:
— После того как король Роберт захватил Королевскую Гавань, влияние Таргариенов практически исчезло из Семи Королевств. Несмотря на это, в мире уже существовало множество сторонников Таргариенов. Многие из них были уроженцами Дорна, учитывая брак Элии с Рейегаром Таргариеном. По этой и другим причинам мы старались держать Рейенис и Эйгона подальше от опасности.
Элия продолжила:
— После того, как Роберт Баратеон холодно отреагировал на «смерть» моих детей, мы решили, что мир должен продолжать верить в то, что Рейенис и Эйегон мертвы. Только так мы могли гарантировать их выживание. Поэтому мы устроили так, чтобы они исчезли.
— «Исчезнуть?» — повторил Эдгар Сэнд. Ему не понравилось, как это прозвучало.
— За неимением лучшего термина, молодой мастер, — уточнил Калеотт, — мы просто дали им возможность начать новую жизнь. В качестве дополнительной меры предосторожности дети принцессы Элии были отделены друг от друга.
— Рейенис была отправлена на север, — пояснил Доран, прежде чем Эдгар успел задать еще один вопрос, — глава одного из затворнических северных домов предложил взять ее на воспитание в замок своей семьи. Там она и находилась последние шестнадцать лет. С тех пор мы ничего не слышали ни о ней, ни о ее защитниках, но, судя по всему, она в безопасности и счастлива.
Эдгар слегка кивнул головой в знак того, что все понял. После этого он спросил
— А Эйегон?
По правде говоря, у него уже сложилась собственная теория о том, что стало с младшим ребенком Элии Мартелл. Но он не слишком верил в эту теорию. Она была слишком необычной, чтобы быть правдой. Ни за что в Семи Преисподних она не может быть правдой. Ни за что. Тем не менее, часть его самого не была в этом уверена.
— Ситуация с Эйегоном была… совсем другой, — уведомил его Калеотт, — принцесса Элия настояла на том, чтобы он оставался рядом с ней. Поэтому вместо нового дома ему дали новое имя. Вместе с новой личностью.
— Вместо моего сына его выдали за моего племянника, — с тревогой сообщила принцесса Элия.
— Ее незаконнорожденный племянник, — поспешно добавил Доран.
Эдгар все это время держал руки сложенными. Но сейчас они безвольно опустились по бокам. Его челюсть тоже отвисла. Он не мог ни моргнуть, ни вздохнуть, ни пошевелиться. Потрясение, которое он испытал в тот момент, было настолько сильным, что он потерял контроль над всеми добровольными движениями. Чудом ему удалось избежать обморока.
Нет… это… это невозможно. Разве не так?
В конце концов, он обрел голос. Он заикался:
— Вы… вы хотите сказать мне…
— Среди Песчаных Змеек нет мужчин, — уведомил его Доран Мартелл, — Ты не Эдгар Сэнд, единственный сын Оберина Мартелла. Ты Эйегон Таргариен, Шестой по имени, законный король Вестероса.
В тот момент Эйегону было все равно, является ли он верховным диктатором всего известного мира. Он и так был слишком потрясен знанием своего истинного имени. Всю свою жизнь он гадал, кто он такой, откуда взялся, кто его породил.
Теперь он наконец-то узнал, и он совсем не был готов к правде. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько ошеломленным. Даже известие о приближении Долгой ночи не поразило его до такой степени. Мне кажется, что я теряю рассудок. Наверное, так выглядит безумие. Может быть, именно так Эйерис сошел с ума? Как… мой дед сошел с ума?
Эйгон Таргариен старался не думать об этом. Он переключил свое внимание на людей перед ним.