— А где, скажи, отец Розы? — вопили они. — Мы что-то никогда не видели ее отца. А с ней ты почему-то такая строгая!
В конце концов они открыли дверь и ввели Розу. Она плакала, и вдруг мать тоже громко зарыдала, и все женщины в лавочке заплакали, а Роза повисла на шее матери.
Роза смотрела теперь на мир другими глазами, жить вдруг стало легче и веселее. Она уже не так часто вздыхала. На следующий день она принесла к матери своего ребенка. Должна же она посмотреть на него! Красивый мальчонка, ведь правда? Янко женился бы на ней, если б она захотела; но сейчас у него в голове только нефтяные дела. Она принесла матери подарки и стала приходить к ней каждый день. Янко, наверное, что-нибудь придумает, как помочь матери, не оскорбляя ее гордости.
Теперь только ребенок удерживал Розу в Анатоле. Когда она закрывала глаза, она видела воздушную, сотканную из света девушку, танцующую перед черным бархатным занавесом. Это она сама, Роза! Светящаяся девушка вся нагая; ее тело и руки блестят фосфорическим блеском. Свет струится от нее легкой дымкой; время от времени на занавесе вспыхивают сказочные, неземной красоты цветы. Всё это выдумала сама Роза. Она хочет осыпать всё тело фосфоресцирующим порошком; один химик в Берлине уже работает над его составом. Это будет ее танец, и с ним она обойдет подмостки всех театров мира. Когда-нибудь она станцует его и в Анатоле, — конечно, в пользу бедных.
С этим образом сверкающей танцовщицы перед бархатным занавесом должен бороться ее маленький ребенок, с совсем еще глупыми глазками, маленькими ручонками и первыми улыбками. И он борется, сам того не ведая, и сердце Розы сжимается от боли. Но настал день, когда сверкающая танцовщица одержала победу над ребенком. Ребенка отправляют в деревню к кормилице, и Роза два раза в день ездит туда, чтобы поглядеть на него, — она хочет проститься с ним исподволь.
Чемоданы упакованы; прощальные визиты сделаны. Вся заплаканная, возвратилась Роза из деревни. Сегодня вечером она уезжает туда, в большой мир, наконец! Она трепещет от волнения. Вечером Янко отвозит ее в Комбез, но, когда подходит скорый поезд, Роза с криком виснет на шее Янко. Она не может от него оторваться, никакая сила в мире не заставит ее войти в этот спальный вагон.
— Ну тогда оставайся здесь, — говорит Янко и смеется.
— Я не могу, просто не могу уехать! — отвечает Роза. Она вся в слезах. Поезд уходит. Роза смеется.
И вот она опять дома. От радости она прыгает по комнатам. Навещает ребенка, мать. Она дает себе отсрочку на целую неделю. Ах, как прекрасна жизнь! Но через неделю она непременно уедет. Она видит, как восходит ее звезда: сверкающая танцовщица порхает перед черным занавесом.
Прощайте, прощайте все! На этот раз она уехала. Она не смеялась и не плакала; она вошла в вагон с мертвенно-бледным лицом, точно поднималась на эшафот. Пусто стало теперь в доме Янко. Все ночи напролет он слышал, как составлялись нефтяные поезда.
VII
Теперь Рауля чаще видят в городе; по нескольку раз в день появляется он на улицах и всегда куда-то спешит. Он никак не может поспеть на все заседания суда, на все деловые встречи и совещания. Ему пришлось пригласить в помощники двух молодых адвокатов, так много у него работы. От постоянного пребывания в комнате лицо его побледнело и стало дряблым. С тех пор как Ольга оставила его, он одевается небрежно. Однажды он вышел даже без шляпы, он просто забыл надеть ее. Прижимая к груди толстый портфель, он важно шагает, выпятив толстые губы, точно собирается свистнуть. Погруженный в свои мысли, он ничего вокруг не замечает, иногда даже разговаривает сам с собой.
Город растет, город строится: школы, больницы, вырос новый квартал, на постройку театра ассигновано два миллиона. У города есть деньги. На скважинах работают день и ночь, нефть течет рекой, и город становится всё богаче. В Анатоле насчитывается уже полдесятка миллионеров, через год их будет два десятка. Рауль думает об этом и о многом другом. Старому бургомистру дали понять, что осенью он должен уйти в отставку, и тогда будет выбран новый бургомистр. Этот вопрос занимает Рауля день и ночь. Некоторые городские гласные считают самым правильным избрать такого бургомистра, у которого был бы опыт работы в больших городах, но Рауль не разделяет этого мнения. О нет! Зачем выписывать бургомистра откуда-то издалека, если в Анатоле существует доктор прав Рауль Грегор? Рауль хранил свои честолюбивые замыслы глубоко в сердце, но всё, что он делал, было направлено к этой цели. Он с необыкновенным усердием занимался городскими делами, выступал с большими речами на всех заседаниях, старался расположить в свою пользу влиятельных людей города. Подождите только: настанет день, когда все они будут считать за честь, если он согласится принять этот пост!
Но вдруг что-то нарушило ход его размышлений, случилось что-то такое, отчего все мысли в его голове вдруг спутались. Он поднял глаза. Перед ним шла высокая женщина в светлом платье. Ах, эти бедра, эта шея... Это, несомненно, Карола. Как играют при ходьбе ее бедра, с каким вкусом и шиком она одета! Совсем важная дама! Как она ставит ногу! Рауль покраснел, у него перехватило дыхание. Он пошел быстрее, чтобы догнать Каролу. Ах, как глупо, что он так долго не виделся с ней! Но когда он уже почти догнал ее, его шаги вдруг замедлились, и наконец он остановился.
Прилично ли будет, если он заговорит с ней на улице? Что могут подумать люди? Он в нерешительности стоял на тротуаре и скреб свою черную эспаньолку. А прекрасная белая шея удалялась всё больше и больше. Вдруг порыв ветра сорвал у Рауля с головы шляпу, он побежал за ней и чуть было не попал под копыта мчавшейся по мостовой упряжки.
— Господин Грегор!
Франциска сидит в элегантном ландо и раскатисто смеется. Как смешно Рауль бежит за своей шляпой, прижав к груди толстый портфель.
— Сегодня ужасный ветер! — говорит она, как бы извиняясь.
Рауль кланяется Франциске, держа испачканную шляпу в руке. Он густо краснеет от смущения. Какой от нее идет аромат, точно от букета ландышей, никакое другое сравнение здесь, право же, не годится. И как она эффектна сегодня! Маленькая черная с белым шляпка вызывающе надвинута на ухо.
Франциске нужно поговорить с Раулем по делу, и она просит его сесть рядом с ней. Куда ему сейчас нужно? Рауль садится, и экипаж вихрем мчится по улицам. Кучер гонит лошадей как одержимый. А какие чудесные рессоры у экипажа! И, как это ни странно, Рауль очень горд тем, что едет в этом элегантном ландо рядом с Франциской по улицам Анатоля. Он оглядывается кругом, ищет глазами среди прохожих Каролу, но она уже исчезла.
Рауль покупает изящную бонбоньерку, чтобы вечером поднести ее Кароле. Несколько недель он никак не мог отделаться от гриппа, а потом было столько работы, столько работы!..
Но в первый же свободный вечер он пришел поболтать с ней. Он жаждал снова увидеть мерцающие глаза Каролы и ее белые напудренные плечи. Его сердце стучало, когда он поднимался по лестнице в бар. Но Каролы там не было. Она вообще ушла из «Парадиза», вот уже несколько недель. Об этом ему сказал Ксавер.
— Она теперь домоправительница у Яскульского.
— Домоправительница? У Яскульского?..
— Да, работа в баре слишком утомляла ее.
VIII
Домоправительница у Яскульского? Рауль хлопнул себя полбу. Этот мужик опередил его! Почему Раулю не пришло в голову пригласить Каролу работать у него секретаршей или закрепить ее за собой каким-нибудь другим способом? Рауль вспоминал о белой коже Каролы и несколько дней не мог продиктовать ни одной разумной фразы. Этот старый дурак, эта деревенщина!..
Вскоре Яскульский собственной персоной явился в контору Рауля, как всегда с громким смехом и шуточками. Ему нужно оформить одно маленькое дельце. Рауль с изумлением уставился на Яскульского. «Каланчу» было не узнать. Куда делись его сапоги с голенищами? На нем был новенький, с иголочки, светло-серый просторный костюм, ослепительно белый воротничок и новые желтые ботинки. Никогда еще Рауль не видал Яскульского таким щеголем, а ведь он знает его уже больше двадцати лет. Старик немного похудел и поэтому казался еще более высоким. Он весело взглянул на Рауля, громко рассмеялся и ударил себя в грудь.